воздух и сел прямо в дорожную пыль. Провал. Это был полный и окончательный провал. Морис вцепился пальцами в волосы и, раскачиваясь взад-вперед, застонал. Стон перешел в бессильное рычание – до того абсурдной и тупиковой была ситуация.
– Знаешь, Морис, – раздался из-за кустов голос Сорена. – А кобылка-то осталась цела. Ни одна нога не пострадала. Но ничего. Я ее сейчас уведу. Графиня решит, что та убежала… А ты чего приуныл?
– Сорен, – скрежетнул зубами Морис. – Я просил тебя всего об одном.
– Знаю, Морис…
– Я просил тебя сломать ногу лошади, а не шею графини!
На мгновение воцарилась гробовая тишина. Затем зашуршали кусты, и на дорогу выбрался Сорен.
– Так она что, померла? – он поглядел на распростертое тело графини. – Вот досада. И что же нам теперь делать?
– Не знаю что! Возвращать мертвецов к жизни я не умею, – Морис в сердцах долбанул кулаком по земле, взметнув облачко пыли. – Тьма! Что за клятая тьма! Столько месяцев подготовки и в один миг все летит в бездну!
– Прости, Морис. Но кто же знал, что у графинь такие хрупкие шеи.
Морис издал глухой рык, еще раз стукнул кулаком по земле и встал на ноги.
– Все. Уходим отсюда. Закопаем тело графини в лесу. Заберем ее документы, лошадь и сумки. Вернемся в поселок, а там…
– Что, Морис? У тебя появился новый план?
– Да – я напьюсь.
Спустя час они уже въезжали в поселок. Морис покачивался в седле – уставший, обессиленный, опустошенный. Сорен брел рядом, ведя за поводья кобылу графини, и что-то бормотал. Морис на всякий случай прислушался.
– …ты же знаешь, я тоже любил Софи. Но, возможно, стоит смириться…
Морис перестал слушать. Смиряться он точно не собирался. Пусть все катится в бездну, но он найдет другой выход. Его пустой взгляд мазнул по деревенским домам. Над соломенными крышами стелился дымок. Со стороны рынка тянуло жареным мясом и кукурузными лепешками. Двое мужиков по дороге катили бочку с ясеневым элем, заворачивая прямиком к придорожной таверне.
Морис поглядел на прыгающих у забора детей, отвернулся… и резко натянул поводья.
– Ты чего? – Сорен тоже остановился.
– Ты только посмотри на нее, – свесившись с коня, прошептал Морис и указал налево. – Сорен, скажи, что думаешь о том же, о чем и я.
– Ты о ком? – Сорен повертел головой и, наконец, сообразив, улыбнулся. – А, вот ты о ком. Миленькая. Знаешь, Морис, есть что-то такое в женщинах, одетых в мужскую одежду. Что-то особенно привлекательное, какой-то неуловимый шарм. Но этой чего-то не хватает… А, понял! Ей бы улыбка не помешала. Хмурая такая… Да и потом, Морис, тебе вроде как рыжие нравились, а эта… – Сорен наткнулся на взгляд Мориса и осекся. – Так ты не об этом подумал?
– Нет, – отрезал Морис и снова указал на девушку. – Ты внимательнее на нее посмотри.
– Внимательнее? И что я должен увидеть?..