когда вокруг пролиты реки крови,
Идёт на брата брат, а сын – против отца.
Не смею Вам, мадам, талдычить, сдвинув брови,
Что и меня гнетет предчувствие конца!
Мы отстоять страну сумели от германца,
А, между тем врагом захвачен Петроград…
А этот враг куда страшнее иностранцев!
Дороги нет вперёд. И нет пути назад!
Семнадцатый ещё год кажется нам Раем,
А между тем давно двадцатый на дворе…
Но с Вами мы, мадам, едва ль когда узнаем,
Как в пламени страстей России цвет сгорел.
Нет времени, мадам, для продолженья танцев!
Коль не унять пожар, то все сгорит до тла.
И пусть я не хотел, но вынужден расстаться!
Прошу простить, мадам, но мне уже пора
ДОБРОЙ ОХОТЫ, ГОСПОДА!
Строй поредевший уж не выглядел парадным —
От батальона не осталось даже роты…
Свинцовый дождь хлестал по нам нещадно:
– Доброй охоты, господа! Доброй охоты!
Теперь не стоят ничего чины и ранги!
Разве нашивки о ранениях в почёте…
Кто там осмелился скулить на левом фланге
Нашей гвардейской офицерской сводной роты?
– Доброй охоты, господа! Доброй охоты! —
Строй дрогнул, отозвался ровным гулом.
И в самом деле очень уж охота,
Примкнув штыки, всем доказать, что пуля – дура!
А коли штык не молодец, то кто осудит?
Держать равненье и в шеренгах, и в строю!
Доброй охоты, господа, и будь, что будет…
Кто дождь свинцовый пережил, тем я спою:
– Доброй охоты, господа!
ЗАБЛУДИЛАСЬ ПУЛЯ
Вертихвостка-пуля заблудилась в теле,
Где-то возле сердца обрела покой…
Не пристало казаку умирать в постели,
Вряд ли о кончине мог мечтать другой!
Отпустив поводья, пал в траву-мураву,
Воздуха степного силился вдохнуть…
С ворогом коварным бился не за славу,
За жену, детишек, не жалея грудь.
Конь всхрапнул тревожно, вроде как с укором
Карим глазом косит, на меня глядит…
Ты скачи, дружочек, бой затихнет скоро.
Передай казакам то, что я убит!
А потом поскачешь в дальнюю станицу!
Помнишь дом под ветлой, где бывал не раз?
Где овес по пояс, в роднике водица…
Передай любимой казака наказ.
Что отцом и мужем могут, мол, гордиться
Тем, что жил и помер справным казаком…
Ну, скачи, хороший, надо торопиться!
Если б мог, влачился за тобой ползком.
Не пристало казаку умирать в постели,
Вряд ли о кончине мог мечтать другой!
Вертихвостка-пуля заблудилась в теле,
Где-то возле сердца обрела покой
ЗАСЫПАЕТ ПОРОШЕЮ
Засыпает порошею след копыт на снегу.
Ты прости мне, хорошая, – больше ждать не могу!
Белой