Дольса.
– Есть такие фелюги, они каботажем ходят из Барселоны – в основном в Валенсию, но могут заходить и дальше.
Уго знал, о чем идет речь. Суденышки с малой осадкой, с косым парусом, как правило, двенадцативесельные, фелюги были приспособлены для мелкой торговли, а еще, хотя места на них было немного, на борт принимали и пассажиров – двух-трех, в крайнем случае могли взять и четверых.
– Твоего золотого флорина будет более чем достаточно, чтобы они взялись тебя перевезти. А оттуда до Картахены…
Уго сам пришел на королевскую верфь и попросил позвать Жоана Наварро, чтобы тот подсказал, как ему отправиться на поиски Берната. Суматоха вокруг сицилийской армады так и не утихала. А теперь Уго должен был сказать правду.
– А на двоих? – перебил он Жоана. – Золотого флорина хватит на двух пассажиров?
Наварро хитро прищурился:
– Я ее знаю?
– Нет. – Уго энергично замотал головой. – На двоих хватит?
– Надеюсь, парень, ты не замыслил никаких сумасбродств.
Сумасбродств… Точно так же высказалась и Дольса в тот день, когда Уго заговорил с ней о побеге. «Ты сошел с ума» – вот что она сказала. Однако потом сменила гнев на милость, и они занялись любовью. Да разве вся жизнь Уго не превратилась в одно большое сумасбродство? Виноград они собирали молча. Уго несколько раз пытался заговорить с Дольсой. «Молчи! Ничего мне не говори! – велела она. – И не смотри на меня!» – прикрикнула девушка, заметив взгляд парня, прикованный к ее грязному, липкому лицу, манящему мух. И Уго не смел говорить. Не смел насладиться созерцанием… пока не пришло время давить виноград. Саул и вся его семья праздновали сбор нового урожая и хором подбадривали Дольсу и младшего Саула, которые плясали на виноградных гроздьях, держась за свисающие с потолка веревки. В ответ на улыбки своего жениха девушка тоже вымученно улыбалась, она изображала смех, слыша выкрики и хлопки Аструги и ликование всей семьи. Уго смотрел на эту похотливую пляску. Жених и невеста давили сок из ягод – это были его ягоды, а вино из них украсит стол на их свадьбе! А потом Уго заметил слезинку, текущую по щеке девушки. Дольса смотрела на него! Она отпустила веревку и провела ладонью по лицу. Сделала вид, что поскользнулась, и нервно хохотнула.
Они убегут. Ну конечно, они убегут. Они должны это сделать. После сбора винограда Дольса не изменила своего отношения к Уго: пылкость ее перемежалась с задумчивостью, а часто и с ледяной неприступностью. Девушка не разрешала ему даже упоминать о случившемся на дедовском винограднике, возле границы с огородом Вилаторты. Дольса проявляла такое упорство, что у Уго возникли подозрения: неужели она считает происшедшее ошибкой, случайной вспышкой, следствием… чего? Уго вопрошал себя, что могло подтолкнуть Дольсу, – почему она ему отдалась, почему дала испить сока тех ягод? «Я хочу, чтобы ты стал первым мужчиной, который мной овладеет». Влюбленный больше не преследовал девушку с прежним пылом, чтобы не бередить рану, которая в присутствии Дольсы раскрывалась сильнее.
– Ты больше меня не