и границей людских миров.
– Поспешим: в следующий раз ее суждено увидеть только через два десятилетия, – полушепотом проговорил Венсан, опасаясь нарушить тонкую нить в разуме спутницы, через которую удается прикоснуться к вселенской вечности, точно бы именно она скрывает истину или закон всего мироздания.
Юноша отстранился от окуляра и позволил очаровательной гостье склониться над линзой, локоны ее собранных бережно руками Исабель волос налились стерильным морозным сиянием. Мари увидела отчетливо среди синевы полумрака перед собой серию фиолетовых полос, отходящих от продолговатого тела кометы, что в объективе казалась необычайно яркой, хотя без помощи телескопа обнаружить ее в небе среди тысяч звезд было почти невозможно.
– Разве вы не желаете тоже запечатлеть «Персефону»? – поинтересовалась искренне Леклер, отпрянув от окуляра и взглянув на Венсана, зачарованного чистым небом в первые минуты после заката.
– Я уже видел ее неоднократно, – признался мечтательно юноша, идеальный воротник обрамлял его тонкую шею, точно как и элегантный на фигуре владельца ленточный галстук.
– По вашему виду и не скажешь, что вам более двадцати, – сказала Мари, когда до них доносился лейтмотивом приглушенный шепот листьев.
– Вы не ошиблись, – сорвалось с уст Венсана, юноша наслаждался увядающим ароматом духов и дыханием гостьи, чьи губы он еще недавно имел смелость ощутить на себе.
Между обоими вдруг вновь повисло пронзительное молчание, в котором не было тени неловкости, а их легкое прикосновение губ казалось Леклер чем-то само собой разумеющимся, словно именно это было прописано в сценарии.
– Вскоре комета вовсе пропадет из виду и будет недоступна с нашим любительским оборудованием: луна восходит стремительно и затмевает своим чистым светом хвост «Персефоны», – сообщил Сойер и, снизойдя с невысокой сцены, галантно подал руку юной даме, чтобы помочь ей неторопливо спуститься следом.
– Верно, пришел час расставанья? – поинтересовалась Мари, все не отпуская ладонь кавалера, беспредельная синева вселенского океана над их головами разливалась молчанием звезд.
– Ваш дворецкий из ЦРУ будет волноваться, – объяснился манерный юноша, спускаясь по стальным ступеням винтовой лестницы на один шаг впереди гостьи, точно бы среди светотеней отыскивая путь наружу.
– И вы намерены бросить университетский телескоп?
– Его никто не тронет: по неясной мне причине никто кроме нас двоих в ближайшие двенадцать дней так и не посетит обсерваторию, – рассказал вполголоса Венсан, каждое его слово, сколь бы ни было оно пространным, не вызывало сомнений у Мари.
Гости оставили просторные залы астрономической обсерватории и вышли к заброшенному саду, брусчатая дорожка которого поросла травой, а среди цветов возвышалось вишневое дерево, чьи ветки в заискивающем молчании изящно склонились к земле. Вскоре и чугунная изгородь полметра высотой осталась