территорию! Откуда таких было взять? Война шла ещё только три недели.
– Ага, вот и наш ангел смерти пожаловал, – непринужденно, перебивая не по уставу, вступил в разговор Дьяков.
Они с Бабенко как раз переодевались в брюки и гимнастёрки умерших в медсанбате красноармейцев.
– Товарищ капитан, для Вас специально осколочное ранение в голову, поэтому форма, как с живого, без единой дырочки, – подмасливал командиру Бабенко, протягивая обмундирование.
В ответ Барков только с благодарностью кивнул, надо было беречь голос, чтобы проинструктировать новобранца.
– Тьфу ты! – ругался сержант на своего боевого сослуживца. – Помяни царя Давида и всю кротость его, мне опять всё пузо осколок раскурочил. Неужели других не было? Себе, небось, тоже в голову?
– На, смотри, – повернулся, оправдываясь Бабенко, – снайпер в спину, точно под левую лопатку.
Запёкшиеся кровавые пятна на зелёном сукне произвели на радиста должное впечатление. Лицо его побледнело, заметно было, как он часто сглатывает, пытаясь избавиться от приступов тошноты.
В отличие от Дьякова, Бабенко новобранец понравился: Камышев был хорош собой, а главное, в нём ещё не было убито чувство человеческой любви к ближнему. Его с головой накрывала своего рода девственность, которой давно уже были лишены все его знакомые медсёстры, заражённые будничным лицезрением искалеченной мёртвой или раненой плоти.
– А это тебе, радист, – с ласковой улыбкой протянул он комплект формы. – Автоматная очередь как на швейной машинке – по диагонали шесть пулевых отверстий.
– Зачем это? – еле вымолвил Камышев, с неприязнью забирая сложенные в стопку брюки и гимнастёрку.
– Как совсем стемнеет, переправляемся вплавь на тот берег, поэтому важно с собой иметь сухой комплект белья и форму. В тылу врага мы должны быть в полной боевой готовности, ни одна мелочь не должна помешать нам выполнить боевую задачу, – спокойно объяснил командир. – Поэтому сейчас переодеваемся в это, а свой комплект укладываем в вещмешки. Усёк?
– А почему надо обязательно надевать чужую гимнастёрку? – недоумевал новобранец. – Почему нельзя так вплавь, без одежды, сейчас, ведь, лето, тепло.
– Помяни царя Соломона и всю мудрость его, – со вздохом, качая в стороны головой, запричитал Дьяков.
– Ты как же храбрец-молодец, хочешь: в исподнем или совсем голышом? – захохотал Бабенко. – Смотри, а то раки днепровские всё хозяйство клешнями откусят, и повоевать не успеешь.
Камышев растерянно смотрел на командира.
– Это нужно для маскировки, – коротко и чётко ответил Барков.
– Есть для маскировки, – наконец-то взял себя в руки Камышев и быстро переоделся.
Дьяков и Бабенко со знанием дела смотрели в расстрелянную грудь молодого солдата.
– Как же он сразу не умер? – перекрестился сержант.
– Егорыч, фельдшер, значит, который в медсанбате, сказал: двое суток ещё промучился, –