останавливаясь.
Я примирительно выставила перед собой ладони.
– Разумеется, ты про себя все знаешь лучше меня, но, Мередит, за последние десять лет ты дважды расходилась с мужем. Не думаю, что ты очень уж с ним счастлива.
Вздохнув, она устало посмотрела на меня.
– Но теперь мы вместе. Именно это я и хочу донести до тебя. Да, у нас с Алленом были проблемы. Но мы любим друг друга и уладили свои разногласия.
– За это я тебя уважаю, – кивнула я, – больше, чем могу выразить словами. Но для твоей дочери судьбы такой не хочу.
А она разве хочет?
Мередит наконец села рядом со мной на длинный диван, обитый тканью с узором из морских раковин, который она ненавидела. Недолго ей осталось его ненавидеть.
– Мама, ты увезла ее на своей машине! О чем это говорит?
Я поставила чашку на столик возле дивана и сложила руки на груди. Приняла негодующий вид, хотя знала, что в срыве свадьбы есть и моя вина. Только у Мередит на этот счет было не совсем верное представление.
– Это говорит о том, что внучкой я дорожу больше, нежели своей репутацией. Что ее счастье я ставлю превыше всего. Зато ты постоянно ей твердишь, что лучше Хейза она никого не найдет. А это о чем говорит?
Мередит закатила глаза.
– Мама, ты же знаешь, какая она. Капризная, как бисквитное тесто. Хейз – сильный, надежный. Сама о себе она не сможет позаботиться. Он нужен ей.
В ее словах была доля правды: моя внучка, действительно, больше, чем следовало бы, полагалась на своего жениха. Особенно после того, как безо всяких объяснений бросила университет, не закончив курс по архитектуре. А ведь она с шести лет всюду носила с собой альбом и делала наброски. А тут вот на тебе. За несколько месяцев до окончания учебы, сдачи экзамена на получение лицензии и достижения своей мечты взяла и бросила университет.
– Мередит, ты должна выяснить, что случилось. Должна. – Я снова взяла фарфоровую чашку, которая после долгих лет использования по-прежнему оставалась гладкой и изящной, и глотнула из нее чаю, вдыхая пряный аромат корицы.
Она опять повела глазами. И мы вернулись к своим изначальным ролям: я снова была мать, она – дочь.
– По-твоему, если б я знала, не попыталась бы это предотвратить? Ты хоть представляешь, чего нам с Алленом стоило выучить ее? Мы во всем себе отказывали, экономили на чем только можно. Я с ужасом думаю, что она выплачивает студенческую ссуду за два семестра последипломного курса, который так и не окончила. И теперь, не выйдя замуж за Хейза, лишившись его поддержки, как она будет жить дальше?
А, на мой взгляд, в этом были свои плюсы.
– Что ж, придется ей научиться самой заботиться о себе. Этот урок приходится усваивать каждому, и, поверь мне, чем старше человек, тем тяжелее дается этот урок.
Мне хотелось добавить, что я давно могла бы сама заботиться о себе, задолго до того, как стала восьмидесятилетней старухой, которая боится жить одна в собственном доме. Но я просто обняла ладонями горячую чашку, грея натруженные