разделявшие строгости отца его, подали голоса за казнь. «Я, – говорит Фридрих, – знал их и, вступив на престол, обращался с этими подлыми льстецами, как будто мне и не были известны их подлости. Никогда они не были предметом моей мести».
Другой случай был следующий. Он взял в свой полк солдата, дезертировавшего из под команды Сидова. Последний, узнав это, потребовал обратно солдата. Фридрих написал ему письмо, прося оставить ему этого человека, за которого он отдавал ему двоих. Вместо ответа Сидов сказал отцу Фридриха. Тот велел немедленно возвратить этого солдата. Фридрих отправил его Сидову, умоляя командира не наказывать беглеца. Но Сидов тридцать раз провел его под розгами, известив Фридриха об этом. И когда Фридрих вступил на престол, Сидов не был смещен.
Выпущенный из Кюстрина, Фридрих узнал, что мать его однажды уговорила братьев и сестер арестованного пасть к ногам короля, чтоб вымолить ему прощение. Принцесса Байрейтская, как самая старшая, бросилась к ногам отца, и получила несколько пощечин. Остальные просители устрашились и бросились под стол. Отец с палкой в руке приготовился бить этих малюток, но тут подошла графиня Камеке, гувернантка, и стала просить прощения за детей. «Убирайтесь вы», – сказал, король. Та не спустила, завязался спор. Графиня рассерженная сказала королю: «Чорт вас возьмет, если вы не оставите в покое моих бедных деток», – и с решительностью вытащила их из-под стола, провела в другую комнату. На другой день король увидел графиню и блогодарил ее за то, что она помешала ему сделать глупость. «Я всегда буду вашим другом», – сказал он, и сдержал слово.
Без сомнения, подобные сцены оставляли глубокий след в душе Фридриха, как и все воспитание должно было отразиться на развитии личности короля. Отсюда нетрудно объяснить и скрытность Фридриха II, любовь к насмешкам, страсть его унижать людей, его неверие, и некоторый, так сказать, дурной тон в его обстановке.
С первых же бесед с Каттом король не пожалел красок, чтоб выставить в смешном виде своих литературных приятелей. Вот, например, как изобразил он Ла-Метри: «Он веселый, любезный, ветренный. У него есть ум, некоторые познания и извращенное воображение. Он был так легковерен, что допускал все, в чем только хотели уверить его, и такой взбалмошный, что писал ужасы на людей, которых совсем не знал. Если те, на кого нападал он, сетовали, он извинялся перед ними и обещал исправить свою ошибку. Затем он вознаграждал их похвалами, каких они заслуживали столько же, сколько и ужасов. Он был очень бескорыстен и считал себя счастливейшим человеком при безденежье. Тогда он раздевался и голый расхаживал по комнате, бил себя по ляжкам, приговаривая: «У меня нет денег, браво; у меня нет денег».
К числу недостатков Фридриха относилась и его нечистоплотность. На этот счет сам король говорил следующее: «На что мне такие длинные манжеты? Мне не нужно ни длинных, ни красивых, ибо у меня дурная привычка обтирать перо о манжеты. Если бы они были красивы, мне неудобно было бы обтирать перо. Я поступаю нехорошо, но об этом мало забочусь. Посмотрите