создал лучшего гения, нежели Вольтер, но я презираю его глубоко, потому что он лишен чести. Если бы он обладал ею, на сколько бы он превосходил все, что существует! Кажется, что природа, отказывая этим гениям в добродетели, которая их бы украшала, желала утешить этим лишением тех, у кого нет талантов или у кого они поврежденные. Так Ньютон, коментируя Апокалипсис, утешает людей, которые ниже его гением».
По мнеию Фридриха, никогда не было человека непоследовательнее Вольтера, когда приходилось считаться с мыслью о смерти. «Трудно себе представить что-нибудь комичнее Вольтера при этой мысли. Он становился игрушкой панического ужаса, воображал себе тогда тысячи диаволов, которые готовы схватить его. Вот увидите, когда ему придется умирать, он назовет всяких проповедников, всяких попов». При этом Фридрих говорил и о себе: «Я остаюсь и останусь твердым в своих принципах, я не боюсь смерти, мне страшна боль: La douleur est un siècle et la mort un moment (Боль – это век, а смерть – мгновение (фр) – Ред).
Я страшусь только, когда, углубляясь в себя, вижу, что изменял законам той вечной морали, которой мы должны следовать для нее самой, я страшусь тогда, что я был неправ и к себе, и к другим, и стараюсь исправить зло, мною сделанное. Для этого я не нуждаюсь в ваших религиозных принципах. Если бы я ими обладал, я бы оставил свою корону и жил отшельником. La crainte fit les Dieux, la force fit les rois (Страх создал богов, сила сделала королей (фр) – Ред), – будьте в этом уверены».
Фридрих Великий
Анти-Макиавелли, или Критическое рассуждение о «Государе» Макиавелли
Предисловие
Сочинение Макиавелли, касающееся науки об образе государственного правления, по отношению к нравоучению обладает тем же самым свойством, что и сочинение Спинозы, связанное с рассуждением об исповедании веры. Спиноза учением своим разрушив основание веры, желал упразднить и само исповедание. В отличие от него Макиавелли, приведя в негодность науку управления, создал такое учение, которое здравый нрав превратило в ничто. Заблуждения первого были только заблуждениями его разума, но заблуждения последнего связаны также и с практикой исполнения тех оснований, которые приводились в его книге. Между тем, богословы, приняв вызов Спинозы, и, направив на него оружие своей учености, опровергли его самым основательнейшим образом, оградив тем самым учение о Божестве от его нападок. Макиавелли же, напротив, не взирая на то, что он проповедовал вредное нравоучение, хотя и был частично опровергнут некоторыми, однако даже до наших времен считался знатоком науки управления.
Поэтому я предпринял попытку защитить человечество от врага, который само это человечество стремится упразднить. Противополагая рассудок и здравомыслие обману и порокам, я вознамерился своими рассуждениями опровергнуть так сочинение Макиавелли – от первой главы до последней, чтобы это противоядие непосредственно следовало за заразой данного учения.
Я всегда считал Макиавеллиеву книгу об образе государственного правления одной из самых опаснейших среди