Если уж человек готов умереть, то он делает это во имя идей, а не убеждений.
ШЕКСПИР:
– То есть, вы отрицаете смерть во имя лозунгов?
ФЛИНТ:
– Идею нельзя убить. Убить можно носителей идеи (Пауза.) Христианские мученики погибали сотнями, но это было время христианства, и ничто не могло его остановить. Во всяком случае, императорскому Риму это не удалось.
ШЕКСПИР:
– Получается, по-вашему, что им следовало выживать, даже ценой отречения?
ФЛИНТ:
– В случае Галилея это сработало, а идеи его живы. Да, я думаю, что именно это хотел сказать.
ШЕКСПИР:
– Но если это так, разве мы не побеждаем несправедливость и зло уже тем, что боремся с ними?
ФЛИНТ:
– О чем и речь. Оставаясь живыми, мы сохраняем способность продолжать борьбу. (Пауза.) Шесть миллионов евреев пошли на смерть в крематории и газовые камеры, многие из них без малейшего сопротивления. Их смерть ничем и никому не помогла, не смогла прекратить эту чудовищную бойню.
ШЕКСПИР:
– Вы осуждаете их смерть как соучастие из-за бездействия? Мне это кажется слишком жестоким, мистер Флинт.
ФЛИНТ:
– Я, конечно же, не осуждаю их. Я просто считаю, что, если бы они сражались, яростно цепляясь за жизнь, их убийцам было бы не так легко все это провернуть.
ШЕКСПИР:
– Развивая эту мысль, не думаете ли вы, что вам следовало бы сохранить вашу жизнь в этой безнадежной ситуации?
ФЛИНТ:
– Я думал, что мы не будем обсуждать проблему черных алмазов.
ШЕКСПИР (пожимая плечами):
– Я просто привожу ваш аргумент к логическому завершению.
ФЛИНТ:
– Это гораздо лучше, чем все, что я когда-либо делал.
ШЕКСПИР:
– Какая чудесная мысль! Можно мне ею воспользоваться?
ФЛИНТ:
– Ее уже использовали.
ШЕКСПИР:
– О! И кто же?
ФЛИНТ:
– Чарльз Диккенс.
ШЕКСПИР (задумчиво):
– Не думаю, что слышал о таком человеке.
ФЛИНТ:
– Да, был такой смекалистый паренек. Быстро пробился в высшую лигу. Говорят, у него большой талант.
ШЕКСПИР:
– А что вы скажете о Марло?
ФЛИНТ (осклабившись):
– Что вы думаете о Марло?
ШЕКСПИР:
– Он забавный тип.
ФЛИНТ:
– А как вам нравится предположение о том, что Марло написал ваши пьесы?
ШЕКСПИР:
– Давайте не опускаться до бестактности, мистер Флинт. (Пауза.) Но продолжим. Теперь… Фома Аквинский о мужестве и вере.
ПЕРЕХОД НА:
76–80. СВЯЗАННЫЕ друг с другом СЕРИИ НАПЛЫВОВ – ТОТ ЖЕ РАКУРС, ЧТО И В СЦЕНАХ 68–75. Собеседники сидят в разных позах, иногда один из них встает, чтобы размять ноги, но они безостановочно дискутируют, продолжая свой спор в самом высоком стиле. Мы словно ПОДСЛУШИВАЕМ фрагменты и кусочки диалога, но НАПЛЫВЫ снимаются мягко и гладко, что указывает на то, что прошло довольно много времени.
ПРИМЕЧАНИЕ: Эти фрагменты диалога не должны быть синхронизированы с действием.
ШЕКСПИР:
– Но