жарит помидоры.
Взрывает разговор
По радио зарядка,
И шевелится двор,
Потягиваясь сладко.
И, распахнув окно,
Я, злой и долговязый,
Зову тебя в кино,
Мой ангел черноглазый.
Не горит
Хорошо, покуда не горит:
Не спеши, не складывай в тревоге,
Не решай, какой тебя кульбит
Выручит в навязанной дороге.
Не корми любимого кота
На прощанье, впредь и до отвала,
Не целуй нательного креста,
Опасаясь: вдруг осталось мало?
Не стругай для посоха ножом
Старую занозистую палку,
Что в руке топорщится ежом,
Лучше в печку сунь её, нахалку.
Башмаков с тоской не проверяй —
Не дырявы, а? Не промокают?
Не ищи, поскольку – не теряй
Тех вещей, что к месту привыкают.
Хороши на карте Кипр и Крит!
Лампа, свитер, тени снегопада.
Дети спят. Жена тиха и рада.
Хорошо, покуда не горит.
Лаборатория
На нитях серебра прозрачные шары
Свисают с потолка под брюхом крокодила,
Зеркальная стена понуро отразила
Дверной проём, лучи и танец их игры.
Гримасничает тролль с резиновым лицом,
Закрытый сургучом в замызганной реторте,
На маленьком станке соседствуют в супорте
Простой железный болт с брильянтовым резцом…
А книга на столе? Посмотрим, что за книга,
Смахнув кленовый лист небрежным рукавом…
На титуле – венок, разбитая верига
И римское число под ликторским пучком…
Заглавие… хлопок и туча серой пыли!
С испугу нетопырь подъял переполох,
И я со страху – в пот и в пояс адской силе,
Врага упомянув некстати, видит Бог!
Но вскоре осмелев, заглядываю в нишу
И белую сову вполголоса бужу:
– Есть кто-нибудь живой? – и кажется, что слышу,
Как чучело ворчит: – Ума не приложу!
Лекция о Ганнибале
На медном алтаре дымится туша…
Уже разъели с моря Карфаген
Любовь и соль – да он почти разрушен:
Кой толк с такими бухтами от стен?
Вручая жизнь воинственным прикрасам,
Чей – Пиренеи – временный причал,
Девятилетний храбрый Ганнибал
Простёр ладонь над раскалённым мясом.
Все планы, оговорки и причины,
Как шелест волн, с луною отойдут…
Тропою Марса шествуют мужчины —
Ни жёны их, ни матери не ждут.
Но Риму Ганнибал отворит жилы,
В родные бухты вломится спиной
И вновь бежит от суженой могилы
В малоазийский омут земляной.
В кольце врагов он твёрдо скажет яду:
– Мой Карфаген, я сдаться не могу…
И грянут перевёрнутому взгляду
Слоны и негры с кровью на снегу.
Визит
Bonjour, bonjour, месье Клодель.
Входите, сон к полудню сладок.
Простите