несколько полотенец и одеяло в ванну, чтобы продолжить вечеринку жалости. Я помнила пинту тающего органического ванильного мороженого премиум-класса с огромным содержанием углеводов и крошками чипсов сверху, а остальное смешалось в одно слезливое пятно.
Теперь, оглядев номер для новобрачных в гостинице, я поняла, что не могу оставаться здесь больше ни минуты. Это все было слишком ярко, слишком многообещающе, слишком много лжи. Я собрала вещи на ночь и поехала к дому моей матери, который располагался примерно в двадцати минутах езды от Диллона. Если я собираюсь инсценировать собственную свадьбу перед пятьюстами тысячами человек, то мама буквально единственный человек в мире, на поддержку которого я могу рассчитывать, потому что она абсолютно презирает социальные сети, телефоны и технологии в целом и думает обо всем этом как о карточном домике. К тому же у нее есть огромный запас хорошего вина.
Когда я подошла к длинному деревянному крыльцу моей мамы, пытаясь решить, постучать или просто войти, дверь распахнулась сама собой.
– Как раз вовремя! – воскликнула мама. – Я ждала тебя еще вчера.
Я вошла, стараясь не показывать мгновенную усталость, вызванную встречей мамой.
– Как ты узнала, что я пришла? – постаралась быть вежливой я.
Мама быстро обняла меня, здороваясь, отметила вслух, что, по ее мнению, я теряю мышечный тонус, а затем указала на маленький столик, установленный возле входной двери. У него были ручки, которые шли от стены и поддерживали откидывающийся верх. На нем, рядом со знакомой семейной фотографией, пожелтевшей от возраста, находился небольшой алтарь с моей взрослой фотографией в рамке: руки скрещены, спина прислонена к дереву, волосы блестящие, а одежда крайне неудачная. А еще разные свечи, бусы и колода карт таро.
– Мам, – протянула я. – Ты не можешь все время делать расклады на меня. Это довольно навязчиво. А еще пустая трата времени!
– Но ты здесь, не так ли? – ответила она, как обычно уклонившись от моей просьбы. – Держу пари, ты хочешь есть. Я могу разогреть банку супа.
– Что сказали карты? – не могу удержаться от вопроса.
– Что тебе будет больно и будешь нуждаешься в уходе. Может быть, будет сломана рука.
Я закатила глаза.
– Ну и посмотри на меня! – Я помахала руками перед ней. – Ничего не сломано, ничего не болит. Удивительно.
Она прищурилась и взяла меня за обе руки, проведя пальцами по моим, как будто я скрыла от нее сломанное запястье или раздробленную локтевую кость. Не обнаружив никаких реальных повреждений, она перевернула мою правую руку и посмотрела на мою ладонь. Ее прохладный палец на моей линии жизни успокаивал, и я даже немного расстроилась, когда она внезапно остановилась и отпустила мою руку.
– Ну, – задумчиво произнесла она. – Слава богу. Следи за падающими предметами в ближайшие несколько дней, хорошо? Хотя я и знаю, что твои большие пальцы – это, по сути, единственная часть тела, которая тебе нужна для твоей работы.
– Что