босыми ногами холодный и твердый, что усугубляет дискомфорт. Я поднимаю глаза на Дина. Его улыбка исчезла, но во взгляде все еще сквозит мягкость, пока он за мной наблюдает.
– Как тебе спалось? – спрашиваю я у него. Я уже знаю ответ, но не знаю, что еще сказать – наш ассортимент тем для разговора довольно скуден.
Ждешь ли с нетерпением сегодняшний перерыв на горшок? Готов наблюдать, как меня насилуют? Как думаешь, как скоро найдут наши тела?
Я съеживаюсь от собственных нездоровых мыслей и сглатываю, отгоняя их прочь.
– Не так хорошо, как тебе, – отвечает Дин. В его глазах проскакивает огонек, отблеск улыбки, по которой я уже скучаю. – Ты дрыхла, как убитая.
– Еще и слюнки пускала, да?
– Твой секрет в надежных руках.
Я почти улыбаюсь. Почти. Но вместо этого опускаю подбородок, поджимаю губы и смотрю на свои нежно-розовые ногти на ногах. Мы с Мэнди в пятницу после работы сделали педикюр, готовясь к вечеринке на выходных. Я понимаю, что сегодня ее настоящий день рождения. Моя сестра, скорее всего, обнаружит, что два ее самых любимых человека пропали… в ее день рождения.
С днем рождения, сестренка. Я купила тебе Fitbit[3].
Интересно, читает ли Дин мои мысли, потому что он склоняет голову набок, изучая меня почти с нежностью.
– Она с нетерпением ждала сегодняшнего рожка с мороженым, – говорит он мне, и в его голосе слышатся странные нотки.
Слезы обжигают мне глаза и текут по щекам. Я прикусываю губу. Мы с Мэнди всегда отмечаем наши дни рождения рожком мороженого в кафе в центре города. Мы обмениваемся нашим тайным рукопожатием, делаем селфи перед входом и съедаем мороженое, сидя на качелях в соседнем парке. Эта традиция родом из детства, когда еще наши родители водили нас в кафе. День рождения Мэнди в ноябре, поэтому часто мы сидим на заснеженных качелях и кутаемся, как эскимосы, ловя странные взгляды прохожих.
Но нам это нравится.
И нет другого места, где бы я предпочла сейчас оказаться.
Я шевелю пальцами ног. От воспоминаний по щекам тихо скатываются слезы. Я стираю их плечами и пытаюсь сделать успокаивающий вдох.
Дин все еще, словно в кино, наблюдает за моими эмоциями.
– Ты получишь свой рожок мороженого. Обещаю тебе.
Я не знаю, почему он так добр ко мне. Это смущает и сбивает с толку, и я не знаю, как реагировать. Мы созданы для борьбы – стальных мечей, тяжелых доспехов и слов, которые жалят и проливают кровь. Ослабить бдительность – ужасно похоже на капитуляцию.
Не зная, что сказать, я просто бросаю на него хмурый взгляд.
Дин побежденно опускает глаза на шиферно-серый пол. Когда он снова решается на меня посмотреть, огонек в его глазах потух, сменившись витавшей внутри этих четырех стен растущей безнадежностью.
– Здесь, внизу, я тебе не враг, Корабелла. – Его слова обретают непривычное влияние, потому что продолжают меня обезоруживать.
– Я не умею видеть в тебе кого-то другого, – признаюсь я.
Он смотрит на меня пристально, не дрогнув, заставляя меня отвести взгляд. У него