произнести что-то еще.
– Ага, моя тоже.
Я пытаюсь взять себя в руки и прерывисто дышу сквозь стиснутые зубы. Чувствую, как меня охватывает приступ паники, но не могу позволить ей взять верх. В панику буду впадать, когда потеряю надежду, когда все попытки спастись потерпят неудачу, все варианты будут исчерпаны и смерть окажется неминуема.
Сейчас же мне нужно сосредоточиться. Сохранять спокойствие. Нам нужно отсюда выбраться.
Я смотрю, как Дин поднимается на ноги, его руки соединены за спиной наручниками и прикованы к очередной трубе. С каждым движением металл скрежещет о металл, а затем Дин со всей силы ударяет наручниками по стали, снова и снова.
– Кто-нибудь, на помощь! Вытащите нас отсюда, черт побери! – ревет он, его голос эхом разносится по сырому подвалу, вторя лязгу цепей.
Я прислоняюсь головой к стене.
– Как ты думаешь, чего он от нас хочет?
Дин продолжает отчаянно шуметь и греметь металлом.
– Не знаю. И не хочу знать. – Бум, бум, бум. Лязг, лязг, лязг. – Ублюдок, я тебя грохну к чертовой матери! – выкрикивает он.
– Он знает, что ты не можешь его убить. Ты прикован к трубе.
Дин прекращает свои попытки, чтобы впиться в меня взглядом с другого конца подвала.
– И что, значит я должен просто сдаться и гнить здесь? Черта с два. – Лязг, лязг, лязг. – На помощь!
– Как думаешь, ему нужен ты или я?
Я слышу тяжелое пыхтение Дина в нескольких футах от меня. Он колеблется, прежде чем ответить, и с его губ слетает тихое рычание.
– Ты.
Боже.
Я закрываю глаза, сдерживая новый поток слез. Несколько капель находят выход и скатываются по покрытым синяками щекам, задерживаясь на краю подбородка. Я вытираю их плечом.
– Полагаю, ты счастливчик.
– Это я-то счастливчик? Я прикован цепью к гребаной трубе в подвале психопата. Ты хоть какую-то ценность представляешь. А я покойник.
– Я скорее умру, чем стану полезной этому психу. Ты ведь знаешь, что это значит, верно? – Я подтягиваю ноги к груди, желчь подступает к горлу при одной только мысли. – Он собирается меня изнасиловать!
Между нами воцаряется молчание, потому что, положа руку на сердце, что тут можно сказать? Ничего. Абсолютно ничего.
Мы оба знаем, что у меня на повестке дня, и никто из нас ничего не может с этим поделать. Но я не знаю наверняка, почему он похитил Дина. Может быть, потому, что тот видел лицо подонка?
Злость с привкусом горечи прорывается наружу, и я выплескиваю ее единственным известным мне способом.
– Поверить не могу, что из всех людей мне выпало умереть здесь, внизу, с тобой. Наверное, Высшие Силы действительно меня ненавидят.
– Серьезно? – тут же огрызается в ответ Дин. – Нам, вероятно, собираются выпустить кишки и изнасиловать, а ты затаила обиду на Высшие Силы? Господи, Кора.
Шатаясь и пытаясь удержать равновесие на своих высоких каблуках, я подтягиваюсь, скользя цепями по трубе. Мои колени дрожат, и я почти падаю