тогда стоял вон там, у самого края, на середине сцены. Молодой, подтянутый и немного озорной.
– А ты сидела в третьем ряду, второе кресло от прохода. Невероятно красивая и изящная, как Золушка из сказки.
– Спасибо. Ты знаешь… у меня есть для тебя сюрприз. Очень хочу прочитать тебе отрывок из стихотворения одного вашего известного поэта. Его фамилию, к сожалению, не запомнила. А этот кусочек выучила потому, что… ты только не смейся, обещаешь? – она посмотрела ему в глаза. – Потому что продолжала тебя не только любить, но и безумно ревновать, стыдясь и пряча от тебя эту ревность. Стихи как раз об этом, вот послушай:
Жив-здоров? Не глядишь на другую?
Вот и всё. Остальное стерплю.
Не грустишь? Но и я не тоскую.
Разлюбил? Но и я не люблю.
Просто мне, чтоб по белому свету
Подниматься дорогой крутой,
Нужно верить, что дышишь ты где-то.
Жив-здоров. И не любишь другой.
Правда, замечательные строки?
– Удивительные! Просто волшебные! А ведь я мысленно разговаривал с тобой почти такими же словами. И верил, что дышишь ты где-то, жива и здорова и не ищешь другого. Эти блистательные стихи, мне кажется, нужно знать всем, кто подхватил болезнь под названием «любовь». Говорю это и представляю такую картину: ты стоишь на сцене и читаешь эти стихи. Закончив читать, умолкаешь. Зал взрывается аплодисментами. Я срываюсь со своего места и увожу тебя в фойе, где уже звучит мелодия нашего чардаша. Счастливые, мы кружимся в этом зажигательном танце. И нет на свете силы, которая остановила бы нас или не позволила исполнить его до самой последней ноты.
Каменный мужик с фуражкой в руке
Случилось это давно, может быть, лет сорок назад. Во всяком случае, моему старшему сыну Алексею, которому нынче уже под пятьдесят, тогда было не больше десяти лет.
В тот вечер мы с Алексеем вышли из душного зала кинотеатра «Октябрь», где только что посмотрели зарубежный боевик и, с удовольствием вдыхая свежий майский воздух, медленно брели по центральной дорожке Комсомольского проспекта. Вдруг сын схватил меня за руку: «Папа, смотри!» Я обернулся и увидел сидящего на скамейке мальчугана. Съежившись (было прохладно), уткнувшись головой в колени, он чуть слышно всхлипывал. Мы подошли к нему и несколько секунд стояли, не зная, что делать. Очень худой, бедно и не по погоде легко одетый. На вид ему было не больше четырёх лет. Я положил руку на его плечо. Он вздрогнул, поднял голову и испуганно посмотрел на меня.
– Не надо нас бояться и кричать тоже незачем. Лучше расскажи, почему плачешь? Обидел кто-нибудь? Здесь-то как оказался?
– А вы меня в милицию не уведёте?
– Слушай, да ты дрожишь весь. А ну! – Сын снял с себя куртку и накинул её на плечи мальчугана. – Вот так. А то ещё простынешь. Лечи тебя потом. Ну, давай знакомиться. Меня Алёшей зовут, папу – Сергеем Анатольевичем, можно называть просто дядя Серёжа. А тебя?
– Меня – Колькой.
– Тебе сколько