с отцом разговор о моей дальнейшей судьбе, постаравшись сделать это аккуратно, исподволь.
Отложив газету и сигару, он вперил в меня взгляд:
– Сынок, да ты в своем ли уме?
Я пробормотал нечто утвердительное.
– А говоришь как форменный псих. – Он тяжело вздохнул. – Но все-таки надо было этого ожидать… Предсказуемое событие на данной стадии взросления. Я помню, как ты научился ходить, а значит, перестал быть младенцем. Ох и шалун из тебя получился! Сущий бесенок! Разбил мамину вазу эпохи Мин, причем нарочно, я в этом совершенно уверен… Но ты был слишком мал, чтобы понимать ее ценность, поэтому наказание было пустяковым – шлепок по нашкодившей руке. Помню я и тот день, когда ты стянул у меня сигару. Мы с мамой притворились, будто не заметили твою зеленую физиономию за ужином, к которому ты не притронулся, – и я только сейчас упоминаю тот случай. Детям полезно на собственном опыте убедиться, что пороки взрослых – не для них. Мы не упустили из виду, как ты перешел на следующую ступень и обнаружил, что девочки отличаются от мальчиков, что они удивительны и прелестны. – Отец снова вздохнул. – Все это нормальные этапы. А на последнем, когда взросление завершается, мальчик решает вступить в армию и надеть красивый мундир. Либо внушает себе, что встретил любовь, какой еще не бывало ни у одного мужчины, и должен немедленно жениться. А иногда он совершает обе эти глупости разом. – Отец мрачно улыбнулся. – Что едва не случилось со мной. Но я не позволил себе свалять дурака и разрушить мою судьбу.
– Папа, я не собираюсь рушить мою судьбу. Речь не идет о военной карьере, я просто отслужу солдатский срок.
– Давай на эту тему поговорим позже. А сейчас позволь объяснить, чем чревата твоя затея. Во-первых, наша семья больше ста лет держалась в стороне от политики, предпочитая, так сказать, возделывать свой сад[9], и почему бы тебе не сохранить эту славную традицию? Догадываюсь, ты поддался влиянию этого типа из твоей школы – как бишь его? Ну, ты понял, о ком я.
Папа имел в виду нашего наставника по истории и нравственной философии, который, само собой, был ветераном.
– Мистер Дюбуа.
– Гм… Фамилия нелепая, но для него в самый раз. Наверняка иностранец. Это же форменное свинство – превращать школы в негласные вербовочные пункты. Уму непостижимо, почему такая практика не запрещена законом. Я, пожалуй, отправлю куда следует жалобу и не постесняюсь в выражениях. Есть же у налогоплательщика какие-никакие права!
– Папа, ты не прав, он ничем таким не занимается. Он…
Я смешался, не зная, как описать то, чем занимается мистер Дюбуа. Он раздражителен, с учениками держится высокомерно, словно все мы заведомо негодны для воинской службы. Мне он не нравился, если честно.
– Наоборот, он отговаривает…
– Гм… А знаешь, как пастух заставляет свинью идти за ним? Тычет палкой ей в пятак. Ладно, оставим эту тему. Ты окончишь школу и сдашь экзамены в Гарвард, будешь изучать бизнес. Об этом у нас с тобой уже был разговор. Затем пройдешь курс в