Она же не сама с собой интрижку крутила, ведь так?
– С того времени прошло больше двух лет, поэтому прошу, давайте оставим эту тему в прошлом.
Геннадий сжал челюсть, из-за чего под кожей заходили желваки, и довольно резко остановился перед пешеходным переходом.
– А я не хочу ничего там оставлять, Ярослава, – развернулся к ней корпусом. – Я хочу тебя.
Именно с этой фразы два с половиной года назад и началось их близкое общение. Не очень романтично, зато честно. В тот момент она, преданная и обманутая двумя близкими людьми одновременно, эту честность ценила больше всего, решив, что хватит с неё любви и прочих ненадёжных вещей в жизни. Что отныне будет думать только головой, без вмешательства гормонов, и заводить отношения с теми мужчинами, в которых, кроме возможности хорошо провести время в горизонтальной плоскости, её ничего привлекать не будет. Но девушка по собственной глупости не учла того, что в случае с Карасёвым этот способ не сработает, так как их связывало не только влечение, но и работа, которая для неё была важнее, чем интрижка на пару ночей. После осознания этого факта влечение само собой стихло на нет и теперь Яся не испытывала к нему, вообще, ничего. Только уважение как к профессионалу своего дела. И теперь понятия не имела как ему об этом сказать, чтобы не ухудшить ситуацию окончательно.
– Геннадий Борисович, зелёный.
Машины из соседнего ряда двинулись вперёд, а они продолжили стоять на месте, чем, судя по громким гудкам, сильно раздражали других водителей.
– Ты слышала, что я сказал?
– Да.
Новая порция оглушительных гудков, но мужчина никак на них не отреагировал, продолжая смотреть на неё в упор.
– И?
– Мне нечего сказать.
Он зло прищурился и крепче сжал пальцами руль.
– Нечего значит?
Соболева молча отвернулась к окну. На улице прохожие торопливо шли каждый в свою сторону и по своим делам. Кто-то шёл с наушниками в ушах, кто-то без, кто-то с компанией друзей или собакой на поводке. У всех них было разное выражение лица и только у неё в отражении пугающе равнодушное. Даже в такой неловкой и щекотливой ситуации. И это заставило её впервые после развода задуматься о том, что этот холод внутри навсегда. Что больше она никогда и никого не полюбит. Что предательство Вадика просто напросто уничтожило в ней способность чувствовать что-то к другим, не входящим в круг близких и родных, людям.
И стало страшно. И горько. И совсем немножечко больно.
– Да еду я! Еду! – гневно рявкнул Карасёв после очередного гудка, словно тот водитель сможет его услышать. – Распищался, долб…!
До ресторана они добрались через семь минут в напряжённой тишине и каждый в своих мыслях. Остановившись возле входа, Геннадий холодно произнёс:
– Николай Петрович ждёт тебя возле гардероба. Я припаркуюсь и тоже приду.
Кивнув, Яся ступила из тёплой машины на холодный тротуар. Кутаясь в пальто, которое берегла как раз для таких выходов в свет, подошла ко входу. Швейцар с вежливой