Аннушка бежала за ней, оставляя на земле следы от босых ног.
– Жду! – крикнула Ульяна и замедлила ход.
Запыхавшаяся Аннушка догнала её и заговорщически подмигнув, спросила:
– Пойдём сегодня через костёр прыгать? Я уже себе и венок сплела, а ты?
– Я ещё нет.
– А если повезёт, – продолжала она, – То увидим, как зацветёт папоротник, ну или на русалок посмотрим! Может в этот раз они выплывут!?
– Каждый год ходим и ничего подобного не видим, – пробурчала Ульяна, идя по мостку.
– Потому, что ты не веришь ни во что! Живёшь в природе и совершенно не умеешь разговаривать с ней!
Ульяна молча развязала узелок, и выудив оттуда скатерть, опустила её в речку.
– Послушай Уля, – зашипела прямо над ухом Аннушка, – Помнишь, ты говорила, что опасаешься молодого графа? Как он теперь?
– Никак, – коротко ответила она.
– Да ну тебя! – в сердцах воскликнула Аннушка, и усевшись на коленки, принялась полоскать простынь, – Скрытная ты стала, и слова не спроси.
– Так и говорить нечего Аннушка! Граф в Петербурге и надеюсь, останется там надолго. Жениться он надумал на Марье Александровне Оболенской. Говорят она лучшая для него партия, надеюсь у них всё заладится как и подобает.
– Ох, Улька святая ты девка! Любишь ведь его, и миришься со своим положением.
– А что я могу поделать? Я обыкновенная крепостная. Но любить, кого бы то ни было, мне никто не сможет запретить!
Аннушка принялась молча полоскать бельё, прежде чем ответила:
– Ксеня Попова вон долюбилась барина своего, вот-вот должна от бремени разрешиться. Кому она нужна потом будет? Считай навек осталась одна дни свои куковать.
Ульяна старалась не слушать рассказы Аннушки, и лишь усерднее оттирала пятно на выцветшей скатерти. Закончив со стиркой, девушки отправились в обратный путь.
– Жду тебя у развилки, как только стемнеет, – напомнила Аннушка, и повернула в сторону соседнего поместья.
Ульяна согласно кивнула, и войдя в дом, поставила мешок с бельем на скамейку. Откуда ни возьмись возникший перед ней конюх Фёдор, до смерти напугал девушку.
– Улька! – зычно прикрикнул он, – Где была?
– Бельё стирала на речке, – тихо ответила она.
– Барин искал тебя, поручение хотел дать какое-то. Иди к нему.
– Мне нужно развесить бельё! – слабо попробовала протестовать она.
– Иди-иди! Я сам вывешу, – сказал он, и ловко подхватив сырой мешок, вышел во двор.
В волнении Ульяна одёрнула подол платья и направилась на верхний этаж. Дверь в покои барина была открыта настежь. Павел Сергеевич сидел спиной к выходу и смотрел в распахнутое окно. Соловьиная трель разливалась по всему лесу, доносясь до поместья.
– Как красиво поёт соловей! – сказал он, услышав, что в комнату кто-то вошёл.
– Да, птицы удивительные создания. Поют так, что душа замирает, – ответила Ульяна.
Он