своим путём Никодимка Скажим. Куда брёл – и сам не знал. Так, гулял, мог зайти-гульнуть и на мини-рынок, что посередь руинок…
– Эй, малой, погодь! О чём мечтаешь? Да ты меня чё, не видишь? Зырь, – раздался вдруг хриплый оклик.
Никодимка помешкал. Голос был ему знаком и принадлежал деду Пыхе. Старик стоял у какой-то кучи битого щебня, приветливо улыбаясь.
– Ну ты тормоз, совсем не зыришь ничё? – говоривший не был злым, а только грубым, и то слегка. Да и что сказать, сами времена настали грубоватые.
– Привет, дедуля, как же не вижу – и вижу тебя и слышу, так что хорош вопить, а где бабка Пукля наша? – ответствовал Никодимка Скажим.
– Где-где, в Улан-Уде! Да вон она тащится, отсталая…
– Внучек, – заговорила ещё издалека подоспевшая бабка Пукля, запыхавшись, – как ты без нас? Ну, так, что нового в мире деется, расскажешь нам, бестолковым?
– Почему не расскажу, конечно, расскажу, всё расскажу. Я тут в Инете видос надыбал: в нём два говорящих полена рулады разыгрывают такие – alla castratti!
– Гонишь? Это что ещё за фэнтези? – усомнился дед Пыха.
– Мультиков, что ли, насмотрелся, внучек? Да выражений-то нахватался в своем Инете! – поддержала деда Пыху бабка Пукля.
– Да не, реально не мульт это, и не развод, а что-то типа концерта, его синьор Гарути организовал, композитор такой новомодный, из Милана, который в Италии, – возразил Никодимка Скажим. – А концерт в Амстердаме записан.
– И что, так сами и разыгрывают, чурки-то говорящие в твоём этом не пойми где? – уже по делу задала вопрос бабка Пукля, не глядя на деда Пыху, всё качавшего бестолковкой.
– Как же, сами! – продолжил рассказ Никодимка Скажим, – у них операторы были, две девахи такие видные. Эти чурки здоровенные, они их на еле-еле держат, но управляются лихо…
– Понятно, кукловоды, значит, – сделал вывод Дед Пыха.
– Так ты на девах загляделся, внучек, тады лады, – успокоилась бабка Пукля. – Ты на заграничных девок сильно не засматривайся – квёлые они, то ли дело наши! Нашим любые чурки по плечу!
– Девки – да, – почти что согласился Никодимка Скажим, – а вот чурок таких, чтоб играли так же, у нас не увидишь. Я что думаю, Юропина то – спец по чуркам. У них на кострищах вся культура держится, а для кострищ чурки-то и нужны, да не всякие, а чтобы полыхали всем на зависть.
– Ах, батюшки, страсти-то, – запричитала бабка Пукля.
– Вот то точняк, – подхватил тему дед Пыха, – у них завсегда так: чуть кто не ко двору пришелся – тут же в костёр его, а теперь вот за нас взялись культурой своей долбать.
– Типун тебе, языкатый, – всполошилась бабка Пукля, – мы не такие, нас так просто на понт не возьмешь!
– Да ладно вам, не заводитесь. Есть и там приличные люди, синьор Гарути, например, все стрелки на музон перевел.
– Музон, музон… – пробурчал дед Пыха, – подумаешь, дамы из Амстердамы, – пропаганда это всё. Давеча вот ты тоже про метеоризм каркал, ну и накаркал, что нам весь огород каменюками