что мама тоже скучает по ней, но отъезд сына для нее тяжелее. Каждый из нас в душе эгоист, и нет ничего в этом плохого, нет ничего плохого в том, чтобы стараться избежать боли.
– Папа! – вдруг закричал Тимофей. – Папа!
Я отбросил сгусток мыслей и увидел свет встречных фар, затем долгий сигнал автомобиля. Я резко дернул руль вправо, чтобы избежать столкновения, до которого оставались считанные секунды, выехал на нашу полосу и продолжил движение.
Перепуганный водитель во встречном авто обдал меня долгим гневным сигналом, который растворился позади нас в темноте.
Я обернулся на сына. Сердце истошно колотилось. Тим сидел позади, смотрел на меня испуганными глазами, вжавшись в сиденье и обхватив руками ремень безопасности.
– Все хорошо, Тим. Все хорошо, – как можно спокойнее сказал я, зная, что дети считывают чувство страха с родителей. Мне нужно было не подавать виду. – Я просто задумался.
Он не ответил.
– Давай-ка остановимся на ночь в отеле, – продолжил я. – Надо отдохнуть.
Я забил в поиске навигатора ближайшие придорожные мотели. Пальцы не слушались, дрожали от адреналина. Глубоко дыша, чтобы успокоится, я попеременно смотрел на дорогу и оборачивался назад на сына, стараясь сделать как можно более беззаботное лицо.
– Ну вот, через двадцать километров есть хороший отель, – сказал я ему. – И оценки вроде высокие. Ты как?
– Нормально, – тихо ответил он.
Мы ехали по трассе на север уже больше восьми часов и не проехали даже и половины пути, все еще трясясь по плохим дорогам средней полосы. Тимофей, выспавшись днем, смотрел вперед в освещенную фарами автомобиля темноту.
Я не знал, какие силы благодарить, что мой сын сейчас не спал. Сам того не ведая, он спас нам жизнь.
Спустя час мы располагались в скромном номере придорожного отеля. Я накормил Тимофея ужином, заказанным из ресторана на первом этаже, усадил на кровать смотреть телевизор, а сам пошел в ванную, чтобы принять душ и постараться расслабиться после долгой дороги.
А вернее остаться наедине с собой.
Меня до сих пор потряхивало. Может быть, дети не могут воспринимать страх смерти так глубоко, как взрослые, потому что еще не успели осознать самих себя и привыкнуть к жизни. Может, они еще слишком наивны, чтобы воспринимать все всерьез, даже момент близкой трагедии, промелькнувшей у тебя перед носом. Может быть, так оно и есть.
У меня же из головы не выходил истошный крик сына и два светящихся шара, готовые ослепить, навсегда.
Я встал под душ, стараясь смыть липкие мысли страха, но получалось плохо. Как вредные мухи, они кружили и кружили у в голове.
«Что же я делаю?» – думал я. – «Неужели, сам того не ведая, пытаюсь утащить себя на тот свет, поближе к ней? Да еще и сына готов ухватить с собой?»
Нет, этого не может быть! Это просто случайность. Обычная случайность, которая может приключиться с любым на дороге, тем более в темноте, после нескольких