мне шкаф. Она сказала ему:
– Я верю, ты сможешь.
И так робко провела ему ладонью по груди, а он улыбнулся».
А потом фотография стала у́же. А я поняла, что должна сохранять детали.
Недавно купила в подарок мыльного медвежонка – охристый кусочек мыла сантиметров десять с лапками и ушами, выполненный так, что не отвести глаз. А с дарением затянула, забросила мыло в рюкзак, и жизнь использовала шанс поучить.
Не сделал вовремя – опоздал. Не подарила медведя – стёрлись глаза и нос, аккуратные чёрные точки и красная ягодка посреди – всё обратилось в мыльную крошку.
Усваиваешь урок, начинаешь толковать детали повсюду и попадаешь в ловушку. Есть смысл, нет – всё равно заложишь, на всякий случай.
Ехала недавно в автобусе, у окна. Смотрю – на дороге осколки арбуза, свежая мякоть блестит на асфальте, тянется на несколько метров. Проезжаем чуть дальше – вижу на дороге плоского голубя, прижатого шинами. Его мякоть не тянется, осколков нет.
И по старой русской традиции я начинаю ждать чего-то третьего.
А третьего знака всё нет. Тревожно. Автобус едет и едет, асфальтовая лента бежит перед глазами, чиста и пустынна.
Мне страшно говорить и писать слово «смерть», поэтому я скажу, что арбуз и голубь в разводе. Развод похож на смерть.
И всё, что ты можешь, чтобы её пережить, – это спуститься в свой две тысячи тринадцатый по словам: «балкон», «утро», «поднимается золото». («Там… красота!», «Я знаю, ты сможешь» – голосом мамы. Снова холодно, пахнет укропом.) Сойти по ступенькам, только бы не с ума: очень сумасводяще быть единственным общим для двух родных. Иногда я почти этого не могу.
Просто Галина. Просто Владимир.
По-прежнему мама, всё так же папа.
А между – смерть.
Я точно знаю, откуда в моём организме поднимаются слёзы. Плачу каждый раз, думая о том, где сейчас лежит отнятая у меня треть фотографии.
Когда тебе будет очень плохо, потрогай, разгляди, запомни детали, чтобы понять, что ты ещё жив.
Сфотографируй небо,
рассмотри подольше старое фото,
подари медвежонку время.
***
Шла мимо детского сада. Дети скатываются с горы друг за другом и кричат:⠀
– Водопад! Водопад!⠀
Я посмотрела на этот поток шапок, курток, улыбок: такие маленькие, а уже поэты.⠀
«Я стану водопадом, падением с высоты…»⠀
Па-па-ра-па-парам,
па-пара-па-па…⠀
ВРЕМЯ ЗАПОМНИТЬСЯ
Кто-то на Пасху крутил шампуры над углями,
кто-то слизывал белую глазурь куличей, щёлкал между зубами разноцветные шарики посыпки,
а кто-то умер.
В минувшем декабре, в обычное зимнее утро, в дверь нашей квартиры шагнул мой дед; худой, высокий, с огромными глазами за толстыми линзами очков. Я не видела его больше семи лет и столько же с ним не общалась.
Он застал моего брата в дверях, меня и своего сына дома – вот так случайно собравшись к нам. Повезло. И это