сильную боль… От его по-мужски грубой порочной красоты сладко мутило и блаженно сосало под ложечкой. Девушка облизала пересохшие губы.
– Я устала… Мне надоело это все… Я не хочу больше этих игр… – прошептала она, в очередной раз пытаясь выкрутить руку.
– Я не играю в игры, солнышко. Я ведь тебя с самого начала предупреждал.
– Ты не можешь делать это без моего согласия!
– Разве? Почему нет, если нам обоим это нравится?
– Мне не нравится! Не нравится!!!
– Тогда почему ты каждый раз сюда заявляешься и дразнишь меня своим нытьем и полуголой задницей? Ты же знаешь, каков будет результат… Так, может, уже смиришься со своими предпочтениями?
– Я… я просто хочу, чтобы ты изменился… – она попыталась добавить в голос нежности. – Ради меня. Саш, пожалуйста… Пожалуйста! Ну ты же можешь быть другим!
– Мило… Нет, правда. Это очень трогательно… – холодно улыбнулся он. – Всего полчаса назад ты кричала, что хочешь расстаться, а теперь уговариваешь меня измениться ради тебя… Ты такая непоследовательная, моя девочка… Женская наивность всегда заводит…
Мужчина так и не выбрал ничего подходящего, еще раз в задумчивости ощупал взглядом каждую пядь непристойно распростертого на постели женского тела. Люда снова умопомрачительно сексуально дернулась, вызвав у него самодовольную усмешку и мощный прилив крови внизу живота. Идеальная для этой невинной пташки, пошлая и развратная поза – и руки, и длинные стройные ножки, исполосованные следами от розгов, привязаны к толстой поперечной балке на высокой спинке кровати. Все ее лакомые нежные прелести вульгарно выставлены вперед и предоставлены в его полное распоряжение. Какое же у нее безупречно красивое тело – везде, в любых ракурсах, во всех даже самых потаенных местах. Иметь ее – всякий раз одно удовольствие.
– Что ж… пожалуй, будем импровизировать… – наконец заговорщически протянул он, вызывая у своей жертвы очередной приступ нервной дрожи.
Саша неторопливо прогулялся к бару, достал бутылку эксклюзивного коньяка, бокал и подставку для подогрева со свечой, плеснул немного ароматного золотисто-медного напитка на дно, вдохнул первые испарения, пошарил на письменном столе, нашел зажигалку, поджег свечу.
– Выпьешь?
– Да.
– Умная девочка…
– Пожалуйста, не пугай меня…
– Пока что даже не начинал… Просто тебе нужно расслабиться, – он поднес бокал к ее губам, дал отпить полглотка. – А теперь открой рот. Открой рот, я сказал! – мужской голос погрубел, а пальцы крепко сжали ее щеки, причиняя боль. Люда послушно разомкнула губы и зажмурилась, чувствуя, как в рот, расплескиваясь, льется тонкая струйка обжигающего напитка. Она закашлялась. – Моя умница. Глотай. – Саша склонился над ней, обдавая жаром своего тела, слизывая капельки коньяка с пылающих девичьих щек и подбородка и по-звериному жадно целуя губы. Впрочем, совсем не долго.