в шкафу придётся ночевать тому, кого ты отвергнешь, Ронни!
Мы рассмеялись, а куратор даже не улыбнулся. Сделал такое лицо, будто его уже отвергли все девушки на свете, а потом уставился на коптивший под потолком фонарик. Можно подумать, засохшие комары в колбе из тусклого стекла срочно потребовали его пристального внимания.
– Мэтт, ты договорился насчёт ужина? – сухо спросил Зак, больше не глядя в нашу сторону.
– Да, я схожу за ним.
– А ты, Ронни, сделай, пожалуйста, нормальное освещение. Не хотелось бы ненароком проглотить таракана. И придумай, где у нас будет стол. Когда поедим, мне нужно будет немного поработать.
Мэтт вышел из комнаты. Я нехотя подползла к краю кровати и спустила ноги. Эх, а так хотелось поваляться с дороги! От многочасовой тряски в экипаже у меня ныло всё тело, а недавний всплеск магии забрал последние силы. Не настолько, конечно, чтобы я не смогла сотворить несколько ярких огоньков и запустить их под потолок, но всё-таки. Вздохнув, я принялась за дело. Привыкай, Ронни, на практике никто тебя жалеть не будет, сказала я сама себе.
Сложив руки лодочкой, я концентрировала силу и выпускала сгустки света один за другим, пока все тёмные углы нашего временного (весьма убогого!) пристанища не стали видны в мельчайших подробностях. Некромант копошился в своей сумке – доставал тетрадь в дорогом кожаном переплёте, перья и дорожную чернильницу. Краем глаза я увидела, что он просматривает заметки, написанные тем ровным аккуратным почерком, что был в записке для меня.
– Ты ведёшь дневник?
– Веду и тебе советую, – буркнул Зак.
– А мне зачем? У меня и без того хорошая память!
– Разве дневники ведут из-за плохой памяти? Ты ничего не записываешь на лекциях и лабораторных работах?
– Ох, ну ты сравнил! В Академии, разумеется, записываю. Потом ведь придётся сдавать экзамен. А в обычной жизни для чего этим заниматься?
– Жизнь, знаешь ли, тоже иногда устраивает экзамены, – задумчиво проговорил некромант.
– Сколько тебе лет, Зак? – невольно хихикнула я.
– Двадцать один.
– Ты говоришь так, словно тебе сто двадцать один!
И снова только строгий взгляд и ни тени улыбки, да что ж за человек такой! Я огляделась, увидела в поломанном шкафу снятую с крючков полку, вытащила её и устроила на двух сдвинутых вместе саквояжах. Сверху постелила полотенце, найденное в стопке с чистым бельём. Получился импровизированный стол, накрытый скатертью.
– Неплохо, – хмыкнул Зак. – Честно говоря, думал, что ты привыкла к удобствам.
– Это я-то? Да брось, я вовсе не аристократка, в отличие от вас с Мэттом. Дома мы всегда жили очень скромно, и слуг у нас никогда не было.
– Что же сделало тебя такой, кхм, непослушной?
Держу пари, он хотел сказать: «капризной», имея в виду мою непокорность.
– Стихийная кровь моей матери, возможно… – пожала плечами я. – Мама тоже никого не слушалась, всё делала по-своему.
Ужинали мы в полной тишине. Парни