ремонтом церкви, предложив всем взять у келаря топоры и идти в лес, рубить и привозить бревна для строительства. Не слушая возражений раздосадованных братьев-монахов, он распределил между ними работу и назначил число вязанок, которые те должны привезти из леса.
Не ожидавшие такого самоуправства, возмущенные монахи гурьбой пошли к Елеазару, допытываться, правду ли тот говорит.
И неожиданно для монахов Елеазар сердито затопал на них ногами, накричал и приказал во всем слушаться Никона. Монахам ничего не оставалось, как вернуться назад к храму и, взяв топоры с телегами и лошадьми отправиться в лес.
Закипела работа, и уже к ноябрю храм стоял отремонтированным.
А Никон после случившегося стал еще деятельней распоряжаться по хозяйству. Келарю Никодиму это не нравилось. И теперь между ними часто вспыхивали конфликты по любому, самому незначительному поводу. Келарь жаловался на Никона соборным старцам, но те сердито отмахивались от него, обвиняя, что тот из-за зависти разводит сплетни и напрасно оговаривает Никона…
Привычно зарядили холодные дожди, сопровождаемые сильным ветром.
И Елеазар, который наравне с остальными монахами ходил к морю тянуть рыбацкие сети, простудился и слег. Узнав о его болезни, Никон поселился в его келье и стал ухаживать за ним. Пока старец болел, Никон перебрал и отремонтировал тесом крышу его избушки и обложил внутренние стены ветками кедра и еловым лапником. Теперь в избушке Елеазара приятно пахло тягучей смолой и ароматом хвои.
Однажды в воскресенье после вечери Никон не пошел на общую трапезу с монахами, а пришел в келью к Елеазару, поел с ним толокняных лепешек, тыквенной каши. Запил скромный ужин водой и улегся на лавку возле печи, сторожить заснувшего больного.
Разбудили его голоса за дверью.
– Брат Никон, а брат Никон, – позвал его визгливый тонкий голос брата Левонтия.
– Чего тебе? – отозвался Никон и оглянулся на старца. Тот спал, повернувшись к нему спиной, и как будто не слышал шума.
– Впусти нас, брате. Мы пришли на него посмотреть. Не нужно ли чего? – выкрикивали монахи.
После общей трапезы они посовещались и решили навестить преподобного Елезара. Монахи были недовольны, что старцы выделяют Никона, а особенно Елеазар во всем отдает ему предпочтение: разрешил рисовать иконы и переписывать книги в церковной библиотеке, проводит много времени за беседами с ним. Монахи с обидой шептались, что Никон втерся в доверие к соборным старцам с помощью заговора.
– Никон как лживая лисица обманом втерлась в доверие, поди, отравить его хочет… – запальчиво выкрикнул один из монахов перед дверью.
Никон накинул на плечи заячий тулуп и вышел на крыльцо. Исподлобья оглядел толпу и объявил:
– Ступайте отсюда, братья. Не шумите. Спит преподобный, а вы ему мешаете криками.
Монахи загомонили ещё громче. К Никону подскочил щуплый с редкой желтой бородой брат Лука.
– Почто нас к иеромонаху не пускаешь? Может, ты с ним что худое сотворил? Мы только