могу делать это весь день, Сергей. И мы знаем достаточно; знаем, что ирландцы встречаются с боссами вашей братвы, – говорит Бен, закатывая рукава до локтей и глядя на мужчину, который сидит посреди комнаты, привязанный к стулу.
Правда, назвать это комнатой нельзя. Она больше похожа на темницу или камеру пыток. Голые кирпичные стены и бетонный пол покрыты темными пятнами, а с каких-то стальных штуковин на потолке свешиваются разные крючки и цепи. От мужчины на стуле течет струйка мочи в большой сток на полу. Отчасти это объясняет мерзкую вонь. Мужчина голый, он привязан к стулу за лодыжки и запястья серебристыми кабелями. На руках и груди у него порезы, а на бедре глубокая рана. Кровь капает с него на пол, но тем не менее он с вызовом плюет в Бена, что-то бормоча на незнакомом мне языке. Судя по его имени и тому, что Бен упомянул братву, должно быть, это русский.
Под яркими лампами дневного света все прекрасно видно, и я с оторопью наблюдаю за происходящим. Оно кажется почти нереальным. Словно я смотрю кино или шоу, а передо мной просто актеры, играющие роли. Будто это не настоящая кровь. И это не отец моего ребенка готов избить человека.
Я наблюдаю за развитием событий, и сердце застревает у меня в горле.
Бен хладнокровно достает щипцы из стального шкафа у стены. Обе полки забиты оружием и пыточными инструментами. Все заботливо вычищены. У меня на шее начинает биться жилка, когда Бен разворачивается и я впервые вижу его спереди. Его белоснежная рубашка перепачкана кровью. Мне становится дурно.
– Я больше не буду тебя спрашивать. Это твой последний шанс, Сергей. Почему вы встречаетесь с Макдермоттом? Что за дела у русских с ирландцами?
– Да пошел ты, Маццоне, и твоя покойная шлюха мать.
От зловещей улыбки Бена у меня по спине бежит холодок. Я ожидаю, что после замечания о матери Бен сорвется, потому что немного знаю эту историю. Но он являет собой воплощение хладнокровия, спокойствия и собранности, когда подносит щипцы к руке мужчины и ломает ему пальцы один за другим.
Я в панике смотрю, как человек, которого я обожала в детстве, медленно и методично отрезает пальцы Сергею. Тот скрипит зубами, из его горла вырываются булькающие звуки. Из обрубков хлещет кровь. Я снова прирастаю к месту, в ужасе глядя на то, как Бен кладет щипцы на стол и берет окровавленный нож.
– Ты знаешь, что я строю новую организацию. Меняю тактику, – говорит Бен. – Еще не поздно переметнуться. Нам бы не помешала еще парочка шпионов среди братвы.
– Да пошел ты, грязный итальянский ублюдок.
Бен пожимает плечами и машет Лео. Тот хватает Сергея за голову, заставляя открыть рот. Пленник бьется на стуле, отказываясь подчиниться по-хорошему, пока еще один мужчина не прижимает кровоточащую рану на бедре, гася его движения. Из обвисшего члена Сергея сочится моча на брюки Бена.
Бен опускает взгляд с явным раздражением.
– Ты за это заплатишь.
Его голос бесцветен, лишен малейших эмоций, в нем почти нет ничего человеческого – мрачный блеск безумной