не говори такое слово! Ты киножурналы видел? Целые семьи остались без крова, потому что их дома разбомбили![15] Мне не терпится туда поехать, сделать хоть что-то. Им так нужна помощь.
– Ты серьезно?
– Насколько мне кажется.
– Так поезжай. Вступи в Красный Крест. Пойди доброволицей с квакерами[16].
– Ой нет. Я должна сама посмотреть. Я хочу принимать решения, что мне делать.
– Все равно можно туда отправиться…
– Мне это не по карману.
– Ты это не всерьез, видишь? Половину своих драгоценностей могла бы заложить и заново отстроить Нанкин[17].
– Они не мои. Пока еще, – быстро добавила она. А подавшись вперед, тут же призналась: – Я же не только в носу ковыряю, я на довольствии до двадцати пяти.
– А к тому времени твои кредиты по открытым счетам станут пятизначными…
– Ой, одежду мне Мод покупает. А на Китай не даст. – Она поела еще каре. Самым подкупающим манером она взглянула сквозь его глаза прямо в него самого. – А почему ты не хочешь со мной спать? Дело в тебе или во мне? Мне надо попробовать «Табу»? «Спасательный круг»?[18]
Он замялся.
– Это будет твой первый выход, да?
– Начала б на втором, если б могла.
– Ты стройна, как «В» в «Видоле»[19], но…
– Не рассказывай мне! Просто будь добр – хорошенечко подумай когда-нибудь об этом. – Это он ей пообещал. Полин продолжала: – Мод душка, но мне, конечно, очень хотелось немножко независимости – понимаешь, моих собственных хрустов? – Она добавила: – Что проку держать лошадь, если не можешь заплатить за ее овес?
Он обозрел с нею законные возможности, ни одна не слишком многообещающа.
– Попробуй Госпожу Удачу.
– О, играть мне нравится. Но как? Рынок мертвый, как дохлая мышь. Да и все равно для начала нужен капитал.
– Тебе нравятся лошади…
– Не соблазняй меня! Моя соседка по комнате разработала потрясную методу делать ставки.
– Вот видишь? Конец твоим бедам.
Оливер шутил; Полин – нет. Следующую неделю она была недоступна до заката. Все свои дни она проводила в библиотеке Ассоциации, где хранилась полная подшивка «Утреннего телеграфа». По графикам газеты она сверяла и совершенствовала систему своей соседки.
Система постановляла, что лошадь, чтобы выиграть, должна победить в своем последнем старте на дистанции не короче грядущего заезда. К этому требованию Полин добавила некие строгие показатели того, в какой форме жокей. Согласно ее изысканиям, когда жокей и лошадь удовлетворяли ее требованиям, которые она искусно свела к трем алгебраическим уравнениям, можно было отбирать победителя в каждом третьем заезде.
У метода ее было одно неудобство. Он исключал столько вариантов, что ставить Полин могла всего в одном заезде из двадцати, а когда она обратилась от теории к практике, неделя на местном ипподроме