обо мне.
– Ты знаешь, что я все равно буду.
– Но все-таки попробуй. – Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. – Я люблю тебя – дважды.
– Я люблю тебя дважды, – эхом повторила я, не отрываясь от его губ. – Лэнд?
– Да?
– Не дай своим мыслям нас разлучить. Я всегда буду рядом, в любую минуту, когда это тебе понадобится. Всегда.
Мы попрощались, и я наблюдала из-за угла, как он садится в машину и уезжает. Меня охватило волнение. Он уехал с беспокойным разумом и тяжелым сердцем, и я понятия не имела, найдет ли он дорогу обратно. На днях мы говорили о нашем будущем, о сокращении пропасти между нами, но сейчас я чувствовала, что эта пропасть снова увеличилась.
И мысль о том, что Лэндон снова от меня отдалился – как физически, так и духовно, – разбивала мне сердце.
Глава 7
Когда я вошел в кабинет доктора Смит, она не закинула ноги на стол. Она не подбрасывала в воздухе мячик и не улыбалась своей глупой улыбкой. Она не попросила меня назвать три хорошие вещи, которые произошли за последние сорок восемь часов, и я был за это благодарен.
Мне нечего было сказать.
Она сидела и смотрела на меня так, словно хотела забраться мне в голову и понять, как сильно меня надломила смерть отца. Ответ: очень.
Раны оказались настолько глубоки, что больше всего мне хотелось притвориться, будто их не существует.
– Лэнд?
– Пустота, – оборвал я ее.
– Что?
– Вот что я чувствую. Я чувствую себя опустошенным. Я не знаю, действуют ли мои лекарства, потому что я ничего не чувствую. Только пустоту.
Она кивнула:
– Отчаяние – нормальное чувство после смерти близкого человека.
– Нет. Вы меня не поняли. Я сказал, что чувствую пустоту, а не отчаяние.
– Да, я знаю, но иногда эти две вещи легко перепутать.
– Не решайте за меня, что я чувствую! – рявкнул я, вцепившись руками в подлокотники.
Мгновенно почувствовав сожаление, я закрыл глаза.
– Извините. Я не хотел срываться.
– Нет, это хорошо. Гнев – это хорошо. Знаешь почему? Потому что, если ты срываешься, значит, ты не опустошен. Я думаю, что твои чувства противоположны пустоте, Лэндон. Я думаю, ты чувствуешь слишком много. Прямо сейчас ты испытываешь все существующие на свете эмоции и не можешь с ними справиться. Ты находишься в режиме перегрузки, и из-за этого тебе кажется, что ты не способен ни на что повлиять.
– Как мне это исправить? – прошептал я сквозь стиснутые зубы. – Как мне исправить себя?
Она вздохнула и потерла лоб:
– В первую очередь тебе нужно осознать, что ты не сломлен – ты скорбишь.
Я позволил этим словам проникнуть в мое сознание и поерзал на месте.
Так ли это? Горевал ли я по человеку, который не хотел меня знать, пока был жив?
Нет. К черту его.
К черту его за то, что он не хотел меня знать, к черту его за то, что ему было все равно, и к черту его за то, что он умер.
– Это лекарства, – прокомментировал я, сцепив