что происходит вокруг – вовсе не промысел Божий, а следствие чьей-то деловой и, прямо скажем, недоброй воли. Тогда выходит, что этот «кто-то», запустив раз кочевья по Великому Кругу, привёл мир в движение, а теперь сидит где-то и пожинает плоды. А остальные, получается, пляшут под его дудку. И ещё получается, что ноябриты и марты, те, кого Господь, а на самом деле тот умник, покарал, знали о нём нечто такое, что привело к их истреблению.
Стоп, осадил себя Франсуа. А были ли они, ноябриты и марты? Если да, то куда же, например, подевались их языки? Всего языков десять, по количеству заселённых месяцев, и люди каждого из них знают хотя бы несколько слов из соседских. Сам Франсуа неплохо понимает майский и может объясниться с людьми февраля. Как же вышло, что из мартовского языка не осталось ни слова?
Заснул лейтенант уже под утро, и снился ему горбатый уродливый карлик, с нехорошей ухмылкой вращающий ручку заводного волчка.
***
Следующие две недели двигались маршевым ходом, с каждым днём отдаляясь от апрельских кочевий и углубляясь в землю марта. Диск Сола незаметно, по дюйму, опускался к южному горизонту, и каждая новая ночь был ненамного, но темнее предыдущей. Только путь Нце по небосводу оставался неизменным – он ежедневно исправно всходил на востоке и так же исправно закатывался на западе, разделяя сутки на две равные половины.
Постепенно похолодало. Исчезла молодая трава, по утрам землю подмораживало тонким хрупким ледком, вскоре после восхода Нце стаивающим. Рядовому Моншери выпала удача – удалось подстрелить дикого трирога, животное зимнее, сплошь заросшее шерстью, с тремя серпообразными, витыми, загнутыми назад рогами. В март трироги забредали редко, а в апрель и вовсе никогда. Людям зимы их удалось приручить, и поговаривали, что выжить в зиме удаётся во многом именно поэтому. Мяса трирога отряду хватило на двое суток, так что сэкономивший на консервах аббат Дюпре перед строем благословил Моншери и объявил ему благодарность.
Вечерами и на дневных привалах аббат не забывал читать проповеди. О том, как Бог создал мир и дал ему свет, расположив на южной части небосвода горячий и светлый диск Сола. О том, как запустил вокруг мира тускло-серебристый холодный Нце. Как покрыл мир водой и сотворил морских тварей и рыб. Рассёк воду полосой суши и поместил на неё тварей земных, а за ними и человека, созданного по образу и подобию своему. И, наконец, разделил род человеческий на двенадцать колен и повелел каждому жить в своём месяце и трудиться во благо Его и тех избранных, которых возлюбил Он.
Франсуа вполуха слушал аббата и исподтишка, невзначай, бросал взгляды на лица солдат. Воодушевления на них он не заметил. Каждый переваривал эту жвачку в сотый, в тысячный раз, она давно набила оскомину, стала привычной и неизбежной, как утреннее построение. Отторжения на лицах, впрочем, лейтенант не заметил тоже. Скрывать чувства его братия была не обучена, на продувных разбойничьих рожах явственно отражались и радость со злостью,