браслетами на концах.
Этот арестант носил цепные оковы, двигаясь в них медленно и осторожно. Видимо, он был особо опасным, неисправимым, ожидал своей неминуемой смерти в этом остроге, так как человеком он уже явно не считался.
На его измождённом лице, как и было предписано Высоким сенатом Российской империи, стояли клейма в три приёма, на лбу «Во», на правой щеке – «Р», на левой – «Ъ».
Ноздри у этого человека были вырваны вчистую. Ухо сломано и ополовинено. Для всех вечных каторжан, важнейших преступников, обвинённых в татьбе, в разбоях, во всяких воровствах было предписано законами Российской империи иметь такие знаки. От заклеймения и вырезания ноздрей не освобождали ни пол, ни возраст, ни общественное положение.
Всё говорило, что путь исправления и дальнейшей жизни в вольном народе для этого старика закрыт полностью, а значит, и никакой ценности он для общества не представляет.
Однако взгляд этого сидельца был тяжёлым, острым, но совсем не печальным. Видимо, он совсем не собирался становиться на путь исправления. Возможно, верил в свою удачу, так часто его подводившую. Ветер трепал его редкие волосы, оголяя страшное рваное ухо неправильной формы.
Зрелище было тяжёлым, но если более тщательно присмотреться, то можно было увидеть в этом человеке остатки природных сил. Таких, которые судьба даёт совсем не каждому, а редкому созданию, насмехаясь над планами и думами смертных людей.
Вот и сейчас заключённый остановился и лукаво уставился в землю, провоцируя конвойного надзирателя на разговор.
– Чего остановился? Эй ты, не положено, пошёл вперёд, – лениво крикнул конвойный, наблюдавший за прогулкой арестанта.
– Чего-чего! Червячиха ползёт на сносях, рядом с ней барин, вот и боюсь цепью зашибить, – с ухмылкой ответил сиделец, нагло посмотрев в сторону конвоира.
– Эх, ты и дурень, безухий. Какой тебе червяк – барин? Где ты видел червячиху на сносях? – уточнил конвойный рассмеявшись.
– Червяк – настоящий барин, всем барам барин. Не чета вашему губернатору и прочим дворянам. Потому как у него землю даже сам император российский забрать не сможет. Вольный он и богатый! – ответил узник.
– Хлопуша – ты и есть хлопуша. Враль, пустомеля! Иди вперёд, пока чулан не заработал. Эх, только могила тебя выпрямит!..
Глава 1 Год 1773. Оренбургский острог
«Оренбургские дела принимали худой оборот. С часу на час ожидали общего возмущения Яицкого войска; башкирцы, взволнованные своими старшинами (которых Пугачев успел задарить верблюдами и товарами, захваченными у бухарцев), начали нападать на русские селения и кучами присоединяться к войску бунтовщиков. Служивые калмыки бежали с форпостов. Мордва, чуваши, черемисы перестали повиноваться русскому начальству. Господские крестьяне явно оказывали свою приверженность самозванцу, и вскоре не только Оренбургская, но