уж высокое положение. Поэтому тебе и сходит с рук то, что никогда не прощают другим преступникам. Ты же убивал людей в своём изнаночном уголовном клоповнике. Почему тебя не только не казнили, но и в тюрьме не держали больше месяца никогда?
Чапос ничем не выразил своего удивления или волнения, или их и не было. Какое-то время он обдумывал услышанное, презрительно щеря зубы и раздувая ноздри. Кому предназначалось презрение, развратному отцу – маньяку, бедной трудовой матери, или всему неправедному миру Паралеи, неизвестно.
– Вам хочется думать, что тот, кто излил семя в мою мать, просто проходил мимо, когда она, на свою беду, слишком низко нагнулась для прополки цветников? Вы хотите мне внушить, что я изделие подлого насильника? От того мне и не дано внутренней гармонии, что моя мать не хотела меня никогда и даже не видела лица того, кто её сшиб сзади, окунул лицом в чёрную почву и предал поруганию? Теперь ничего уже не важно, но вполне себе символично. Жизнь любит подобную глумливую символику. Я всю жизнь так и сижу по самые ноздри в этой унавоженной смрадной почве. Но вот ведь шутка Судьбы, – и я плод любви. А раз так, то меня всегда любят женщины. Только в тех, кого зачали по любви, вложен любовный магнит.
– Если так, если в тебе таится ценное, пусть и не проросшее зерно таланта, чего ты выбрал столь зловредный промысел?
– Не всякому любимцу Судьбы охота лезть в грязь там, где нет обходных путей или они слишком длинные. Поэтому на меня, приспособленного к грязи с детства, большой спрос среди высокородных чистюль. А ведь я им ни в чём не уступаю, а то и превосхожу намного. И тут дело не в моём высокородном ваятеле, не в нём одном. Моя мать тоже щедро снабдила меня своим строительным материалом. Вот и вышел я редкой диковиной из её причинного места…
Он гримасничал, как будто глотал лимон, хотя их тут не произрастало, – Как же я ненавижу это самое место, куда вынужден столь часто наведываться и сам. Природа такова, что её не всегда и переборешь. Она не всегда зовёт наш ум на собственные гулянки. Помнится, вы тоже немало заплатили мне за то, чтобы я покончил с теми, кто едва не утопили Гелию в придорожной канаве. Не было такого? Непонятно, конечно, зачем так поступили. В смысле, до конца не добили…
– Ты же испугался тех бандитов. Оплату не взял, поскольку жизнь тебе была дороже. Знал, что прочие из числа их коллег тебя искалечили бы в отместку.
Чапос отрицательно покачал головой, ухмыляясь, – Не посмел бы никто и тронуть!
– Чего ж тогда не исполнил заказ? – вяло поинтересовался Рудольф, давно уж утратив интерес к той мерзкой истории.
– Любопытно стало, чем вы лично ответите за то нападение? Когда я лишь притворился беспомощным…
– Догадался, зачем я притащил тебя на то место, где и расправился с той нечистью?
– Догадался, – ответил Чапос без притворства. – Дали мне понять свою силу…
– Нет. Хотел и тебя присоединить к ним, чтобы сподручнее было вам втроём искать пути в Надмирные