Я осушил кружку пива, почувствовал, как оно закружилось в желудке, однако желаемого облегчения это не принесло. В душу просочилась тоненькая струйка сомнения, но к концу дня она рискует стать полноводной рекой.
Я снова вышел на улицу. Было все еще светло, свет, отражавшийся от снега, брызнул мне в глаза, и я зажмурился. Я обошел площадь Парнелл и неизвестно почему забрел в больницу «Ротунда». Я принялся расхаживать по коридору и заглядывать подряд во все палаты. Никто меня ни о чем не спрашивал. Я вышел из больницы расстроенный и, без конца оглядываясь, снова побрел по О’Кон-нелл-стрит. Остановился и позвонил Робин. Желание увидеть ее росло с каждой минутой, мне нужно было поделиться с ней своим бременем. Продолжая оглядываться вокруг, я поспешно договорился встретиться с ней в «Слейттерис» и повесил трубку. Но Диллона нигде не было и в помине: ни его темноволосой головы, ни красной куртки, ни женщины, которая вела его. Я мог обшаривать эту улицу до самой ночи – это ничего бы не изменило. Они оба исчезли.
Когда я вернулся на Фириан-стрит, меня трясло. Оставил ли Спенсер хоть какую-то выпивку? Руки у меня замерзли, и я усердно потирал их друг о друга. Красные старческие руки. Чужие руки, не мои. А последнее время они еще и дрожали. Слишком много выпивки, слишком много стресса, слишком много тревог и страха. Такая вот эстетика. Туманные мазки моей кисти, насыщенные желтком, уксусом и песком, не были осознанным творением. Они не являлись результатом работы мысли, наглядным воплощением каких-то умозрительных концепций. Нет. Если говорить по-честному, мои картины, моя работа, мои идеи – это плод бредового состояния, утреннего похмелья, когда кисть в моей трясущейся руке дрожала над полотном, придавая картине неопределенную, нереальную, размытую ауру. Нервозность и дрожание рук.
Я зажег сигарету и подошел к зданию. Меня осенила идея. У Спенсера, бизнесмена, состоятельного человека, должны быть связи. У него были знакомства. Частные детективы. У кого-то из них может быть доступ к телекамерам, снимавшим на О’Коннелл-стрит. Кто-нибудь из них сможет, не поднимая шума, оповестив лишь немногих, внимательно изучить заснятые кадры и помочь мне выследить Диллона и ту женщину или хотя бы подать мне идею, куда они направились, в каком направлении, на каком автобусе, или с кем они встретились. На меня нахлынул страх, но страх был пополам с надеждой. Охваченный возбуждением, я распахнул дверь в студию. Когда я увидел фигуру в другом конце комнаты, возбуждение сменилось отчаянием.
Диана провела пальцем по поверхности кухонного стола.
– Я бы не сказала, что ты тщательно убрал свою студи-ю.
– Диана, какого черта?
– У меня есть ключ. Тебе же, Гарри, это известно. Твоих вещей, возможно, здесь больше и нет, но твой дух по-прежнему витает.
Даже в субботу на ней был костюм: жесткий черный жакет и юбка. Она отбросила со лба волосы и улыбнулась. Я взял в руки пару оставленных мною папок и двинулся к выходу.
– Я хотела попрощаться, – сказала она.
– Что?! – Я повернулся к ней лицом.
– С