в беге никогда не поспевал за братьями и сёстрами: Угольком, Вьюшкой, Лютиком и Бегушкой, зато в слежке за мышами ему не было равных.
– Да ну, – заметил на это Уголёк, – я тоже так могу, братан… Делов-то…
– А так? – спросил его Шнурок и исчез… Да-да, исчез…
– По запаху найду! – хмыкнул старший братец и тут же сник. Младшенький пах только если измажется, но вот от чистого никакой аромат не исходил. Как зайчонок! – Эй! Не шути так, братан! – он втянул жадно воздух, надеясь хоть что-то учуять – но вокруг царили лишь запахи леса. Уголёк попытался было прислушаться, но… – Хватит! – не выдержал старший брат. – Это уже не смешно! Братан, слышишь?!
Испуганные птички взмыли над лесом, мышки попрятались в норы, даже волки сникли.
– Это кто тут кричит? – выскочила из кустов мама-лиса. – А ну домой!
– Этот коротколапый потерялся! – заканючил Уголёк.
– Коротколапый? А ну не смей брата так называть? У самого-то шуба тёмная!
– Но нос, лапы, хвост!
– Не важно, он такой же брат тебе, как и Лютик!
Лапы, хвост и нос,
Бегать быстро не дорос,
Когти и шерсть как апельсинка,
Вот моя изюмИнка!
Раздалось из-за кустиков, и появился Шнурок собственной персоной. Он умывался лапкой, как это делают обычно кошки.
– Нескладно, братан! – вставил своё веское слово Уголёк. – И что такое «апельсинка»?
– Хорошее начало! Прямо поэт! Прямо как папа по весне! – кивнула мама-лиса. – А теперь помиритесь!
– Чего? – не понял Уголёк. – За что?
– Ты его обидел!
– Я?
– А я и не обиделся, – гордо сказал Шнурок.
– Всё равно! – настояла мама. – Нашли с кем ссориться, родные лисы! Вы же братья!
– Вот ещё! – буркнул Уголёк и убежал.
– Ну, весь в отца!
Впрочем, этим ссора не закончилась. Вредный Уголёк старался задеть младшего братца, всякий раз подмечая непохожесть. Однако он оставался одинок в своих капризах – никто из лисьего семейства Уголька не поддерживал. Однажды он попытался даже настроить брата и сестёр:
– Он называет тебя обжорой, Лютик!
– Кто этого не знает… У тебя ничего поесть не будет? – ответил Лютик.
– Бегушка, он зовёт тебя неумехой!
– Неправда, он зовёт меня неловкой, но так нежно, что я не обижаюсь…
– Ну а про тебя Вьюшка говорит, что ты плакса!
– Это ты говоришь, что я плакса… – со слезами на глазах ответила сестричка-лисичка. – А Шнурок меня любит!
Уголёк даже разозлился – никто его не понимал. И тогда он решил зайти в эту нору с другого хода:
– Пап, а папа. А ты умеешь умываться лапой, а?
– Ну… – подозрительно протянул Красс, краем глаза прицеливаясь к сидящей на рябине сороке. – А что?
– А Шнурок умеет! Но кто его научил?
– Я