упрямо заявил Шнурок.
– Не спорьте! – высунулась из норы мама, таща за собой Вьюшку.
– Но мама! – заплакала дочурка. – Пусть они придут! Пусть они меня покусают! Мне, может, лучше станет!..
– Сорок доберманов разорвут её на мелкие кусочки! – зарычал на дочку Красс. – А она думает, что лучше будет!
– Бегушка, Бегушка, ты где?
– Я коготь сломала! – стояла у сосны Бегушка и потирала лапку.
– Слушайте все! – не выдержал папа-лис. – Чтобы никаких нюней не было! Все мы несёмся и без посторонних мыслей! Лютик, да выброси ты эту ромашку! Бегом! Марш!
И лисье семейство, покинув родную нору, пустилось в бега, в самую глубь леса – к болотам. Папа-лис один знал тропки в те места. Охотники старались зажать всё зверьё между деревней и болотами, но всякий раз заслышав лай собак, лесная живность поднималась со своих мест и пропадала среди кочек. Каждый находил свою и сидел-дрожал, прислушиваясь к передвижениям своры. Благо собачья стая не обладала терпением и быстро возвращалась обратно.
– К вечеру вернёмся в нору! – на бегу успокаивал всех папа. – Там моя резиденция, сыровато, но жить можно…
«Резиденцией» он называл кочку с брусникой, в которой давным-давно вырыл ямку, с краю болота. Собаки при всей догадливости могли бы настичь их там, но… В нору всё семейство умещалось с лёгкостью, а болотные запахи напрочь отбивали у псов всякое желание идти в трясину.
– Напра-во! – скомандовал папа.
Вереница лис закрутила лихой вираж, а слева капкан зажевал в своих металлических челюстях воздух.
– Нале-во! Не оглядываться!
На пятки ступают доберманы,
Хвосты надо нам уберечь,
Направо, налево – капканы,
Чтоб вечером не попасть в печь…
– стучались в голове Шнурка стихи.
– Есть нас никто не будет! – на ходу поправила его мама.
– На шубу! На воротник! – чуть не заплакала Вьюшка.
– А я всё-таки есть хочу… – чуть не заплакал Лютик.
Что ни говори, а доберманы бегали быстрее лис – лапы-то подлиней будут. Однако собаки путались в тропах, наскакивали друг на друга, огрызались и отставали далеко позади. Но каждый из лисьего семейства хвостом чувствовал наступавшую на пятки погоню.
– Ой! – сказала Бегушка и упала. Имя ей дали совершенно неправильное – все самые нелепые ситуации случались только с младшей сестрёнкой. Ей доставалась самая быстрая мышь, самый колючий куст и самый чувствительный капкан. Царапин и ссадин на её боках не сосчитать, а хвост и тот стал похож на мочалку. И вот теперь запнулась она о корягу да растянулась на траве.
Шнурок, бежавший впереди, остановился помочь сестре.
– Я его как-то не заметила… Как на меня выскочит… – оправдывалась она, вставая на лапы.
А лай собак меж тем нарастал…
– Ничего, ничего, – успокаивал её братец. – Бежать можешь?
– Погоди, попробую! – она ступила лапой, другой и побежала…
– На запах, на папин