воздух не то, чтобы стал сырым, но приобрел какую-то промозглую прозрачность, присущую видимо всем кладбищам или казалось ей тогда так?
Ольга начала искать ключи в каменной развилке между лап грифона. Обычно мать её оставляла их всегда там и этот злополучный раз не стал исключением. Вставив в замочную скважину чуть тронутый ржавчиной ключ, ночная посетительница сделала два поворота налево – лёгкий щелчок, и дверь в мрачную опочивальню со скрипом открылась. Пахнуло плесенью и замшевелостью, но это вовсе не остановило Ольгу, скорее даже подстегнуло к решительному завершению намеченного плана.
Шагнув через металлический порог, она по инерции, повернула голову направо – взгляд её искал чёрную, наискось срезанную сверху плиту, с чёрно-белым овалом, обрамлявшим фотографию Василия Ивановича. Ничего, только сплошной мрак и пустота, хотя нет, неправда, ещё и бьющая по ушам звенящяя тишина или ужас?
Страшно ли ей было тогда? Пожалуй нет! – ответила бы в то мгновение Ольга. Всё делалось на автопилоте, ради… да, смысла лгать самой себе нет, только ради денег.
Пошарив в карманах, она извлекла зажигалку и щёлкнула – от маленького, но яркого язычка пламени по стенам запрыгали блики теней. Шаг, другой, а вот перед глазами и действительно вырисовалась гладкая плита с чёрно-белым изображением. Позолотой выбитые полные витиеватые инициалы: – Кондранин Василий Иванович, и дата, с идиально-правильным официальным прочерком 1910—1988г.
Ольга усмехнулась – А интересно, доживу ли я до таких преклонных лет? Семьдесят восемь – это не шутка, если самой тебе ещё только двадцать шесть лет, да ещё как прожитых?!
Но размышления размышлениями, а ближе к делу. Плита, покрывавшая само место захоронения, двигаться не хотела, хотя Ольга прекрасно понимала, что это в её силах. Прикрыв в изнеможении веки, она прокрутила в одно мгновение все произошедшие за последние часы с ней события – последний рывок, и, угол одного мраморного квадрата сдвинулся в сторону. Ещё и ещё двигала девушка неподьёмную плиту и наконец небеса сжалились над ней – в отверствие теперь можно было просунуть пакет с кейсом. Дрожащей рукой Ольга опустила ношу в щель, послышался шелест полиэтилена и шлепок. Дело сделано! На удивление, на своё родное место мраморный квадрат вернулся с более минимальными усилиями, нежели до этого.
Девушка присела на корточки и закурила – Дедушка, любимый, дорогой мой человек, прости!
Полное безмолвие обитало в грустной обители, да тишина, вторившая ему в ответ. Ольга поднялась и вышла, не оглядываясь. Теперь, когда, как ей казалось, она сделала для него всё возможное, шаги её сделались более размеренные, спокойные. Теперь она шла домой с абсолютным чувством выполненного долга, готовая ко всему и всякому.
Дорога, идеально-заасфальтированная, ровная, словно убегала в даль. Маленькие, аккуратные шаги её утопали в едином, слившимся во мраке, земном полотне. Ни шороха, ни