что с декабря (1956 года) Хейханен-Маки стал якобы замечать за собой слежку, занервничал, весь издергался. Однако когда Абель встретился с ним в следующий раз – в начале этого года, – он уже казался вполне уверенным в себе. Абель задним числом понял, что в декабре Хейханена без шума взяли в оборот агенты ФБР и его следующие встречи с Абелем проходили по указке федеральных властей.
В апреле этого (1957) года Абель встретился с Хейханеном в последний раз и приказал ему бежать из страны. Он вручил ему двести долларов и фальшивое свидетельство о рождении. Абель полагал, что если к тому моменту Хейханен уже сдал его ФБР, то нельзя было исключить возможности фиксации той встречи на фотографии и магнитофонную запись. Когда Абель говорил об этом, мне вспомнились слова прокурора Томпкинса о простоте дела и об отсутствии необходимости в магнитофонных записях или других сомнительных уликах. Возможно, Томпкинс был прав.
Далее мне понадобились заверенные под присягой письменные показания Абеля с полным описанием обстоятельств его ареста. В газетах содержались лишь фрагменты этого эпизода, которыми пожелало поделиться с прессой правительство. Там говорилось, что его задержали в нью-йоркском отеле, доставили в лагерь временного содержания нелегальных иммигрантов в Техасе, а потом на основе полученных там данных перевели в Бруклин, предъявив обвинение в шпионаже.
По мере того как полковник описывал историю своего задержания, до меня впервые дошло, насколько фантастически эта история выглядела. После ареста в отеле «Латам» в целях депортации по ордеру, выписанному службой иммиграции и натурализации США (СИН), о чем не обязательно было сообщать публично, Абель и все его имущество исчезли на пять дней. Его тайно (хотя и официально) переправили самолетом в Техас, где держали в одиночной камере, пока он подвергался допросам сотрудниками ФБР и СИН США. Он сам и его вещи пропали с Манхэттена, словно испарились с лица земли. Публичной огласке не были преданы ни его арест, ни перевод за две тысячи миль в Техас, ни содержание в качестве заключенного, подозреваемого в преступлении, караемом смертной казнью. А поскольку его права как обвиненного по статье уголовного кодекса ничем не отличались от прав любого американского гражданина, во всем этом виделось нечто фундаментально неправильное.
Вот как описывались обстоятельства в черновом варианте письменных показаний:
«11 мая 1957 года я зарегистрировался под именем Мартина Коллинза в отеле «Латам» по адресу: Нью-Йорк, Манхэттен, Восточная Двадцать восьмая улица, дом 4. Мною был снят номер 839 за 29 долларов в неделю с внесением оплаты каждую субботу».
Когда разнеслась новость об аресте Абеля, репортеры взяли интервью у менеджера отеля «Латам». Он описал Мартина Коллинза как «спокойного, никому не причинявшего беспокойства постояльца, который редко прибегал к дополнительным услугам служащих гостиницы». По принятым в отелях стандартам Коллинз оказался хорошим клиентом, поскольку платил вовремя, не предъявлял повышенных