американской юстиции.
При этом Гуднох не стал скрывать от меня тот факт, что предложение выдвигалось нескольким известным адвокатам с большими политическими амбициями, но они наотрез отказались от участия в процессе. Еще была слишком свежа в памяти эра маккартизма. Я же имел за плечами службу в военное время юридическим советником при Управлении стратегических служб[3], работу на наши собственные разведывательные органы и последующие дела, которые вел как частный адвокат, и потому, посчитали в комитете, обладал уникальной квалификацией, чтобы стать защитником полковника Абеля. Мне, в свою очередь, пришлось напомнить ему, что я уже давно не выступал в федеральном суде и для меня профессиональной необходимостью становилось выделение в качестве ассистента молодого юриста из числа бывших помощников генерального прокурора США. Гуднох согласился, а уже через час или чуть больше перезвонил и сообщил, что окружной судья Мэттью Т. Абруццо хочет видеть меня в своем кабинете завтра в одиннадцать часов утра. Поскольку именно Абруццо выдвинул против Абеля обвинения, теперь его обязанностью стало назначение для него защитника.
После обеда я отправился в городок Лейк-Плэсид и попросил Дэйва Содена, в то время местного прокурора, а ныне верховного судью округа Эссекс, разрешения воспользоваться его личной библиотекой юридической литературы. Я изучил все материалы, имеющие отношение к случаям шпионажа, и с удивлением обнаружил, что после печально известного суда над «атомными» шпионами Розенбергами конгресс США внес поправку в кодекс, согласно которой даже в мирное время «шпионаж в пользу иностранной державы» стал считаться преступлением, караемым смертной казнью.
Мне стало ясно, что у полковника Абеля возникли крупные, хотя, вероятно, и последние в его жизни неприятности.
Мы с Мэри тихо поужинали вдвоем, а уже в девять часов вечера я занял место в купе старого экспресса «Норт кантри», направлявшегося в Нью-Йорк. В ночь на понедельник поезд оказался почти пуст, и я долго сидел один в вагоне-ресторане за стаканом виски. Какое-то время пытался читать, но мысли мои неуклонно возвращались к тому, что могло стать увлекательнейшей юридической задачей, пусть она не сулила ни популярности, ни особой надежды на успех. И поезд как раз подходил к Ютике, когда около часа ночи я решил взять на себя обязанности адвоката полковника Абеля.
Вторник, 20 августа
В то утро у меня состоялась назначенная накануне встреча с федеральным судьей Бруклина Абруццо. Хотя он занимал свой пост на протяжении многих лет, прежде я с ним знаком не был.
Я сразу же изложил ему все причины, которые могли помешать назначению: принадлежность к Римско-католической церкви, прошлое в УСС и должность командира местного отделения «Американского легиона»[4]. Он отмел все мнимые, с его точки зрения, препятствия и даже, наоборот, посчитал эти мои качества только полезными для будущей работы.
Я также упомянул на всякий случай о своем участии