пробормотала:
– Я… не знаю, наверное, да.
– Теперь вы понимаете, что чувствует врач-психиатр, когда пациент открывает ему душу? Наши сеансы как раз и нацелены на наблюдение, мы должны открыться друг другу со всех сторон. Так уж устроен мозг человека: если что-то из ряда вон произошло не с вами лично, то всё, что случилось с другими, будет казаться выдумкой, не более. Но это нормально, и вы не должны обижаться друг на друга. Это нормально – не верить! Маша, Вы не должны обижаться, но Ваша история фантастична, хотя я лично знаю людей, у которых есть схожие способности. К сожалению, таким людям нелегко приходится. На сегодня мы, пожалуй, закончим. Прошу завтра всех собраться в это же время здесь.
Я шепнула Маше, чтобы она не ждала меня.
Когда все разошлись, я немного задержалась и нерешительно подошла к психиатру:
– Сергей Александрович, может, Вы мне поможете? Мне очень нужно позвонить одному человеку.
Он удивленно и настороженно посмотрел на меня.
– Я могу Вам дать свой телефон, но это против всех инструкций. Вы хотите позвонить своему э-э-э… молодому человеку?
– Да, – я вдруг почувствовала, что румянец заливает мои щёки.
– Держите, – Сергей Александрович достал телефон и протянул его мне.
Озираясь по сторонам, словно воришка, который боится быть пойманным на месте преступления, я набрала номер Вадима.
– Номер не существует или набран неправильно, – равнодушно проговорила трубка. Я, внимательно просмотрев набранные цифры, убедилась, что всё верно. Его номер я помнила так же хорошо, как и свою собственную дату рождения.
Попробовав еще несколько раз, я поняла, что всё бесполезно.
Поблагодарив молодого мозгоправа, я вышла из кабинета и побрела в свою палату. Сколько раз я обещала себе, что больше никогда не позвоню Вадиму. По всей видимости, мне нужно лечиться от этой зависимости. В груди, как раковая опухоль, снова расползалась уже ставшая привычной боль.
Глава 5
Второй сеанс
После ужина я снова пошла в «живой уголок».
Но там никого не оказалось, кроме Иннокентия Петровича. Старик приветливо кивнул и спросил:
– Будешь в шашки играть?
– Конечно буду! – с радостью согласилась я.
Когда мы доигрывали первую партию, я неожиданно вспомнила, как в детстве мы с отцом играли в шашки. К сожалению, я забыла его лицо, его образ был словно размыт. Но я явственно ощутила его теплые большие руки, мягкий голос. Надеюсь, что папочка ещё жив. Но почему я совсем не помню маму? Может, меня растил только отец? Нужно обязательно рассказать всё Сергею Александровичу. Возможно, ему уже удалось связаться с моими родными.
Иннокентий Петрович оказался интеллигентным, обходительным человеком и очень внимательным слушателем. Его тонкие длинные пальцы бережно обхватывали каждую шашку, словно боясь навредить.
Я рассказала, что меня тревожит.
– Мне очень плохо, я ничего не могу вспомнить, как я здесь оказалась и что со мной произошло. Я ничего