на бегущую строку в нижней части экрана. Белые буквы сложились в строки, которые заставили её оцепенеть и перечитать объявление несколько раз.
Ушли на прогулку и пропали две девочки. Одна из них Анна. День назад, то есть вчера, в последний удушающе жаркий день лета.
«Ты знала кого-нибудь из них, Соня?», – голос матери звучал как-будто издалека. «Что?, – ответила она, – Что ты сказала?».
СОНЯ. Осень 2019 года.
Несколькими часами позднее Соня сидела в зале суда, машинально листая стопку с копиями материалов дела к ходатайству об избрании меры пресечения её обвиняемому. За всё время работы следователем она никак не могла привыкнуть к ритму процесса и нервничала, когда судья задавал вопрос, есть ли у участников ходатайства. Она косилась на помощника прокурора, беззвучно одними губами спрашивая: «ну что, пора?», и, когда он кивал, вставала и торопливо зачитывала текст. Страх публичных выступлений предопределил её выбор на долгие годы после окончания институт: идти работать над делами и изобличать преступника или выступать в суде на стороне обвинения. Больше, чем работа следователя, её привлекала только работа эксперта. Вот чем бы она с удовольствием занималась всю жизнь: изучала объекты, посредством которых или на них человек оставил свой след, исследовала пространства, собирала улики, педантично упаковывала их в конверты, а затем тщательно осматривала в тишине криминалистической лаборатории. И никакого общения с людьми. Дверь хлопнула, в зал зашёл судья, раздался звук отодвигаемых стульев и все встали. Вчерашний задержанный переминался за решёткой из металлических прутьев и подходил поближе к краю, когда суд задавал ему вопросы. «Что можете сказать по поводу ходатайства следователя?». Задержанный тупо посмотрел на Соню, будто ожидая от неё подсказки. Адвокат в вязаном свитере с горлом возле клетки шёпотом повторил вопрос. «Следователь просит поместить вас в следственный изолятор на два месяца на время расследования дела, Ваше мнение по этому поводу?» – терпеливо продолжил судья. «А, согласен, конечно, согласен», – засуетился задержанный. Чёрная мантия скрылась за дверью в совещательную комнату.
Суд располагался в бывшем старом здании детского сада с нещадно скрипучими деревянными полами, покрытыми линолеумом. Когда кто-то шёл из противоположного конца здания, каждый его шаг отдавался таким стуком, будто деревянные перекрытия готовы были немедленно провалиться. Параллельно ровными рядами в зале стояли деревянные лавки, на которых, как правило, никогда не рассаживалось больше двух-трёх человек. Столы прокурора и адвоката располагались друг напротив друга, символизируя состязательность процесса, а между ними стояла трибуна, за которой допрашивали свидетелей. Порой свидетели превращались в жертву, которую поочередно терзали адвокат и прокурор с разных сторон, стараясь добиться нужного для себя ответа.
Здание было двухэтажным, судьи и помощники работали на втором этаже, залы судебных заседаний