но успели одолеть больше половины пути к месту сбора. Как раз по Ямтангу и Варанхаю.
– Это божье знамение направило вас нужными тропами, – чародейка тоже сочла необходимым перекреститься. – Как близко отсюда первое селение язычников?
– Два дня пути, госпожа.
– Хорошо… – Девушка покрутилась, нашла взглядом немца. – Ганс! Завтра я уйду вперед, на разведку. Если задержусь, то ближе чем на полдня к языческой деревне не приближайтесь. Ждите моего возвращения.
– Хорошо, – лаконично кивнул Штраубе.
– Ты хочешь отправиться одна, белая госпожа? – забеспокоился Тарсай-няр. – Позволь дать тебе хотя бы десяток воинов!
– Это ни к чему, мой верный страж, – отрицательно покачала головой девушка и широко осенила себя крестным знамением. – Господь не даст меня в обиду.
Это только кажется, что пешая девушка не способна идти быстрее столь же пеших воинов. Юной и быстроногой чародейке не требовалось тащить на себе тяжеленные мешки с припасами и оружие, она проскальзывала между узкими стволами, подныривала под свисающие к воде ветви, а не рубила их. И не проваливалась в рыхлое песчаное дно весело журчащего Варанхая. Меньше уставала, реже отдыхала – и все это час за часом складывалось в лишние версты пути.
В просторном лагере одинокая путница тоже не нуждалась – когда сгустилась тьма, она просто забралась в крону мангрового дерева и наскоро сплела гамак из толстых – в руку, – но гибких лиан, в достатке свисающих меж ветвями. На ужин – кусок вяленого мяса и вода из-под ног, на завтрак – вода и кусок мяса, и с первыми лучами чародейка уже отправилась дальше по быстро расширяющейся протоке.
Когда Варанхай раздался от берега до берега до десяти шагов и стал походить на настоящую реку, Митаюки-нэ выбралась на песчаную отмель, опустилась на колени и полуприкрыла глаза, привычно слушая, осязая и обоняя. Ежедневные упражнения сделали свое дело – если бы кто следил со стороны за одинокой путницей, то увидел бы, как она в считаные минуты стала полупрозрачной, затем вовсе невидимой, и лишь плеск воды выдал тот миг, когда юная чародейка покинула место короткого, но искусного обряда единения с окружающим миром.
Варанхай стал не только широким, но и достаточно глубоким. Брести по колено в воде показалось Митаюки утомительным, и она выбралась на сушу, продираясь через кустарник и заросли деревьев. Поняв, что ничего не выиграла – опять спустилась в русло. Однако завоевавшие берег деревья, выдвигая в воду толстые коричневые корни, выдавливали ее все дальше и дальше на глубину.
Выругавшись, чародейка опять выбралась наверх, теперь уже прыгая с корня на корень и проклиная воинов за то, что те поленились перетащить из реки в реку хотя бы несколько челнов. Насколько проще сейчас было бы скатываться по течению, лишь лениво подправляя веслом направление!
Мучения несчастной девушки наконец-то разжалобили лесных духов. Митаюки заметила в зеленой прибрежной стене просветы, свернула туда и наконец-то выбралась на еле