всюду шатров да прилавков понаставлено видимо-невидимо, и чего на них только нет!
Наперво Жиробуд нашёл место на ярмарочной площади поудобнее, а ежели кто хотел туда первым влезть, того пузом выталкивал. Расставил батраков вкруг горы товаров, которые прямо так и свалил, заодно свистнул пяток дружинников княжьих и заплатил тем, чтобы за батраками следили, а сам начал за ними приглядывать, с такой иерархией оно удобнее. До эдакой вот дурости у него порой доходило. Сыновей тоже к работе пристроил, Вячемир зазывалой сделался, он длинный и орать громко умеет, что самому Великому князю Держимиру в тереме слышно будет. А Хотебуд каждого любопытного, кто у кучи остановится, хватал так вежливо за руку, за плечо или за грудки и чуть в руки всяких товаров не совал. Тут уж хочешь, не хочешь, приходилось покупать, а то мало ли… Так и торговали. Только народец поприличнее и поважнее купец на себя брал, сразу всю желчь выплевывал, начинал елейным голоском напевать, хвалить наряды да щедрость людей, которых впервые видел. Но работал такой прием удачно.
Однако братьям-лоботрясам быстро надоело драть глотки и цеплять зазевавшихся покупателей. Вокруг ярмарка кипит, а они тут торчат, слыханное ли дело?! Но из-под зоркого взгляда Жиробуда просто так не улизнёшь. Вот и стали они, чтобы развлечься хоть чуть-чуть, понемногу таскать из батюшкиных коробов то сливу, то персик. Сгрызут фрукт, а косточку запульнут в толпу. Стоит выскочить разгневанному мужику с шишкой на лбу (чем братьев Бог не обделил, так это силушкой, хоть и тратили её понапрасну), то охальники тут же примут премилый вид и снова покупателей окликают. Так они почти до вечера развлекались, уже под конец даже начали народ от своих прилавков оплеухами и пинками отгонять, чтобы не мешали «полезным делом» заниматься. Старик Жиробуд тоже их выходки не замечал. У него оба глаза по сторонам скосились, да шею заломило от постоянного зырканья и поворачивания то туда, то сюда. И за товаром следить надо, и за работниками, и за стражей, и за сыновьями, а уж клиентов упустить, Господи сохрани! Теперь он, как заморская кукла заводная только тараторил заученные «заманухи», кивая, словно посол из Иппонии. Говорят в народе, один такой посол бывал проездом пару лет назад, так пока со всем княжьим двором поздоровался, у него от кивков голова-то и отвалилась. В этом году тоже должна была делегация пожаловать, Вячемиру с Хотебудом страсть как хотелось поглядеть, когда у послов головы поотваливаются, вот только сбежать пока никак не выходило. Купец, может, и осоловел уже вконец от такого пёстрого хоровода, от свиста флейт и переливов гуслей, да побаивались его сыновья.
И тут Хотебуд с досады как стрельнет большой персиковой косточкой в самую гущу народа, кость кому-то в лоб треснула, аж звон колокольный раздался. Раскидав мужиков, выскочил к жиробудову прилавку поп с кадилом наперевес, пыхтит от злости совсем не по-христиански. Рыжая борода кверху торчит, пудовый золотой крест на животе не висит, а лежит, сам здоровый, как два медведя.
– Это кто здесь безобразит?! – кричит. –