Кроме того, во-вторых, необходимо дождаться своей смерти. Во благо душевному равновесию идущего по коридору преподавателя, равно как и в назидание ему, простеночные вакансии здесь более отсутствовали. Ибо количество корифеев фантастически точно совпадало с замыслом архитектора, рассчитавшего число окон и проёмов!
Далее, в центре небольшого холла напротив выхода на запасную лестницу, по которой снизу, из кафе поднимались скучновато-пластиковые запахи, расположился тёмно-зелёный стол для настольного тенниса. А также парень и девушка, двое сосредоточенных студентов, незнакомых Фомину. Равномерное, завораживающее игроков, цоканье пустого белого шарика. Невысказанное: всё верно, университет – это также и место для взросления. Господа студенты делают выбор: пойти на лекцию или поиграть в теннис… Довольно неожиданно – это было даже резко – парень остановил игру и поздоровался, явно выказывая уважение, даже почтение, можно полагать.
Фомин так и не перенял загадочной способности своих коллег к стереоскопически-расфокусированному взгляду при передвижениях по коридорам факультета, который позволял избегать омертвляющего обмена приветствиями с десятками человек за день. Мог ли парень ошибиться и принять его за кого-то другого? Нет, такая версия не появилась. Уважение незнакомого студента он с лёгкостью счёл результатом присутствия того на каком-нибудь из докладов на университетских конференциях разного ранга, традиционно и естественно открытых для студентов любого курса. Был ли Павел Фомин замечательным лектором, докладчиком на самом деле? Неизвестно. Дело в том, что он замечал энтузиазм слушателей, сидящих впереди, ближе к нему. Этого было достаточно. Лица людей, сидевших поодаль, выражение этих лиц оставалось вне доступа. Отнюдь не бесполезное стремление понравиться слушающим его людям с годами вымывалось самоиронией; как-то незаметно, само собой. Нравиться слушателям постепенно становилось лень, что очень даже сопрягалось с уменьшением досягаемости задних рядов фоминскими тезисами и выкладками.
В течение этого года преподавательские часы Фомина составлялись из лекционного курса по психологическому консультированию, нескольких семинаров. Но чаще, как и сейчас, он проводил тренинги. Имелись несколько разработанных им тренинговых программ, которыми сам был доволен. По завершении тренингов чувствовал себя усталым. (Резиновый шарик, из которого разом, безостановочно выпущен весь воздух.) Но усталость проходила, как и все быстротечные состояния, как проходило и ощущение, так ценимое им в тренинге: насыщенность, наполненность жизни в редком сочетании с осмысленностью.
Павел Николаевич остановился перед дверью с прикрученной пластиковой табличкой, на которой значилось число «27» и посмотрел на часы. Высчитал, что есть ещё одна минута в запасе, педантично, справа и слева высморкался в просторный ветхозаветный платок-сморкальник, и без того хранящий свидетельства морозного утреннего инцидента. (Это как