и Вера, дамы лет тридцати – тридцати пяти. И одна, и другая улавливали смысл говоримого преподавателем быстро и именно так, как тот рассчитывал, надеялся. Порой они восхищали Павла Николаевича своими интуитивными и точными выводами, которые опережали следствие из озвученной мысли. Одеты они были совсем по-разному: на одной синее бархатистое платье с широкими рукавами, тогда как у другой – свитер с мягким большим воротом и волнистая юбка глубокого зелёного тона. Несмотря на это буквальное различие, даже одежда объединяла их в пару: у обеих всё расчётливо просто, но выглядело добротно, а по ассоциации – и дорого. Как и украшения: у Марины – кулон с сапфиром, а у Веры – серёжки с изумрудами. Они нашли-создали ситуацию, чтобы вскользь об этом услышали соседи, так как знали, что многие люди слабо разбираются в ювелирке. Камушки небольшие; как бы скромно да на своём месте.
Ещё одна необъявленная пара: молоденькие и современные девушки, Ася и Анжелика, пару лет назад получившие диплом. В первую очередь современные, а уж во вторую – молодые. Их современность была засвидетельствована легитимным поручительством: оранжево-фиолетово-зелёные перья волос, блестящие колечки, шарики в губе, в носах. (Тест: если при мимолётном взгляде на Асю с Анжеликой попутчику слышится стрекотание кинохроник начала двадцатого века, на которых запечатлён быт и обычаи колониальных африканцев, то сам он застрял где-то на пути из древности.) Анжелика вдобавок отличалась молчаливостью. Антагонист или недоброжелатель вполне проявят свою сущность цитатой «пока молчишь, можно сойти за умную». Общение в группе, в тренинге сработало на действенность иной цитаты: «бутону требуется время, чтобы явить цветок». Разве проверить: сплошные фантазии…
Вне классификации, вместо удобного попарного обобщения оставались три женщины. Благодаря уникальной композиции твёрдо-гибкой уверенности и мягко-настойчивой оперативности Ларису легко вообразить в окружении привычных атрибутов преуспевания, локус-просперити. Портрет бизнес-леди до попадания под брызги тошнотворных интервью для глянцевых журналов. Но она предпочитала работать в частном детском саду и консультировать семьи. Одевалась сугубо рационально: сегодня, например, на ней был то ли плохо стилизованный древнегреческий хитон, то ли спортивная футболка с распродажи. Замшевые туфли-тапочки выглядели несоразмерно изысканными. Серафима, экс-стройная блондинка в тесноватом деловом костюме несколько лет не работала из-за маленьких детей. Сейчас, когда дочь подросла и пошла в школу, Серафима хотела бы заняться частной практикой. И наконец, Зинаида, шея которой обвешана в несколько оборотов мотками янтарных бус. Её нельзя было назвать непривлекательной; смущало только, что возраст сразу предположить трудно. Если ограничиваться беглым взглядом, то ей могло быть и тридцать пять, и сорок, а могла быть и ровесницей Фомина. В самом начале, при знакомстве, упомянула о кризисе, намекнула на некие трагические события и сказала: «Не знаю, что мне