широко улыбнулся, но тут же погасил улыбку и почтительно поклонился:
– Теперь я могу идти?
– Проваливай, – разрешила капрал, завороженная зрелищем сцепившихся браслетов.
Мутная проводила ремесленника хмурым взглядом.
Вскоре Мунуг добрался до нужного места. Он настороженно оглянулся (наверное, уже в десятый раз, не меньше). Однако никто и не думал идти за ним следом. Тогда ремесленник проскользнул между двумя стоящими под углом валунами, обозначавшими проход к тайной тропе.
Несколько шагов он проделал в полном сумраке. Затем узкая щель вывела старика на тропку, вьющуюся среди высоких каменных стен. Здесь его не увидят никакие сжигатели мостов. До захода солнца оставалось уже совсем немного. Мунуг заключил выгодную сделку, однако это его не радовало. Солдаты отняли у него драгоценное время. Если он опоздает на встречу, это может стоить ему жизни.
– Я не слышал, чтобы боги прощали смертных, – тяжело дыша, прошептал старик.
Монеты были тяжелыми, и так же тяжело билось сердце в груди Мунуга. Он не привык к чрезмерным усилиям; как-никак он был резчиком, а не носильщиком. Ноша сгибала спину. Опухоль между ног делала его еще слабее, но горе и страдания лишь обострили зрение и благотворно сказались на таланте. Он вспомнил слова бога: «Именно из-за этих изъянов я и выбрал тебя, Мунуг. Ну и еще, само собой, из-за твоего незаурядного таланта. Я очень в нем нуждаюсь…»
Быть может, бог благословит его, и опухоль спадет. А если нет, то по возвращении в Даруджистан триста золотых монет перекочуют к кому-нибудь из искусных целителей, врачующих с помощью Дэнула – магического Пути Исцеления. В конце концов, недаром народная мудрость гласит: «На Бога надейся, а сам не плошай». Так что насчет аукциона в Крепи он не соврал: следовало просчитать запасные варианты, а его безделушки наверняка купили бы за хорошие деньги – такого мастера еще поискать. Но способности ваятеля и резчика были не самыми главными достоинствами Мунуга, хотя созданные им вещи неизменно отличались высоким качеством. Талант живописца – вот его несравненный дар. Незаурядный талант, как без ложной скромности думал о себе Мунуг.
Не обращая внимания на туман, клубящийся под ногами, старик шел дальше. Еще через десять шагов он вступил в магический портал. Утесы и расселины восточной гряды Тахлинских гор полностью исчезли. Туман рассеялся, обнажив бесплодную каменистую равнину под унылым серым небом. На равнине стоял старый шатер, сделанный из шкур. Из отверстия вверху шел сизый дым. Мунуг прибавил шагу.
В груди свербило. Ремесленник припал на одно колено и ухватился за полог шатра. Изнутри послышался надсадный кашель, и хриплый голос произнес:
– Входи, смертный.
Старик вполз внутрь. Едкий густой дым сразу впился ему в глаза, ноздри и горло, но после первого же вдоха от легких начал расходиться слабый холодок. Мунуг остановился у самого входа. Не решаясь поднять глаза на бога, он вперился взглядом в истлевшие тряпки, которыми был устлан пол шатра.
– А ты запоздал, – упрекнул его бог. Каждое слово сопровождалось присвистом.
– Повелитель,