много сил у использующего ее оммёдзи, каждый талисман был на вес золота, а поспешная его активация и вовсе могла стоить жизни. Хвала богам, обошлось без происшествий, и под ногами оказался утоптанный пол, а вокруг – унылые голые стены давно заброшенного жилища. Это место Хизаши выбрал заранее, укрыл от случайных путников барьером, а от будущей погони – отражающими талисманами. Некоторое время, весьма короткое, здесь они двое были в безопасности. Хизаши выдохнул и свалил Куматани на ветхую лавку.
– Тяжелый… – пожаловался он в пустоту и прижал ладонью кровоточащий бок. Сливовая ткань хаори отяжелела от влаги, боль была не сильной, но досадной, как напоминание о собственной смертности, о которой Хизаши, кажется, уже успел забыть. При нем не было никаких вещей, кроме тех, что он когда-то загодя оставил в лачуге, но сейчас вполне хватило бы полоски чистой ткани. Хизаши снял хаори, сбросил до пояса темно-синее кимоно и осмотрел рану. Она выглядела страшнее, чем была на самом деле, но кровь продолжала сочиться, а воду в пузатой фляжке стоило поберечь.
Хизаши плеснул на ладонь, смыл кровь и принялся за бинтование.
– Брат…
Голос Кенты был хриплым, едва узнаваемым. Хизаши затянул импровизированный бинт потуже и подошел к беспокойно вздрагивающему парню. Густые брови хмурились, в складке между ними собрались капельки пота, обычно улыбающееся добродушное лицо посерело, губы болезненно кривились, кадык ходил ходуном. Хизаши едва поборол в себе желание коснуться влажного лба, успокоить, убрать выражение страдания со знакомого лица.
Но он больше не имел на это права.
– Брат!.. – На этот раз Кента почти выкрикнул это слово, и из покрасневших уголков глаз скатились слезинки.
О чем он думал? Что видел в забытьи, навеянном нечеловеческой магией? Хизаши не знал. Он опустил взгляд на чужую руку, мозолистые пальцы, привыкшие к рукояти меча, сжимались и разжимались, и тогда Хизаши вспомнил про Дзайнин.
Удивительно, какой глупой и бессмысленной могла стать цель после ее достижения. Изогнутый длинный клинок без ножен валялся на полу, ловя лезвием лунный свет, и казался просто безжизненным куском металла. Хизаши поднял его и сделал пару пробных взмахов. Оружие не отзывалось, хотя в нем еще ощущались остатки темной энергии. Хизаши раздраженно отбросил Дзайнин в сторону и сел на пол напротив двери.
В этом мире люди были далеко не единственными и уж точно далеко не самыми могущественными существами. Оказавшись в клетке смертного тела, Хизаши познал эту истину в полной мере. Злые духи, мелкие демоны-акумы, демоны-они, ёкаи[8], ками[9] и боги – среди них лишь люди страшились смерти, и это же делало их опаснее самых жестоких демонов и самых кровожадных ёкаев. Хизаши смотрел на дверь и думал о том, как поступит первая в списке уважаемых школ экзорцизма Дзисин, после того как обнаружит исчезновение пары старших учеников и демонического меча? Всего в империи Ямато было три великих школы, обучающих колдовству и экзорцизму: Дзисин – «Уверенность», Фусин – «Сомнение» и Кёкан – «Сопереживание», а кроме них