окруженном оливковыми рощами. Я переехала туда несколькими месяцами раньше и хотела пожить спокойно, предпочитая не заводить знакомств. Поначалу синьора Гуэрра, бывшая учительница, приветствовала меня радушнейшими «буонджорно», называла коллегой и советовала, где покупать рыбу и мясо. Ее муж приносил пакеты апельсинов, гордо подчеркивая, что они – с его малой родины, из Калабрии. Я обитала этажом ниже хозяев и хорошо слышала их кашель, бормотание старой собаки и разговоры с балкона с соседями. Верхний этаж занимала мансарда сыновей Гуэрра – Стефано и Николы.
На первом осмотре квартиры с агентом по недвижимости мы сели за круглый стол на кухне под уютной люстрой в стиле «Тиффани», и синьор Гуэрра сказал: «С нами вы будете как в семье. Мы хотим, чтобы жильцы приходили к нам за солью или за оливковым маслом, по любой нужде, с любой проблемой, мы всегда рады помочь». Я взяла время на раздумье, и оно затянулось.
Однажды те же самые слова я услышала от пожилого итальянца при приеме на работу. «Семья» – итальянские альфа и омега, но опыт подсказывал мне, что часто это слово используют как фасад именно там, где семейственность означает всякое отсутствие личных границ.
Перезвонив мне через неделю, агентша прибегнула к уловке. «Твоим квартиросдателем будет Стефано, иметь дело с родителями не придется вообще», – сказала она мне по телефону понимающим голосом. Повздыхав еще один день, я согласилась: квартира в доме Гуэрра была самой большой и самой новой, с местом для парковки и двумя балконами.
Стефано и Никола не хотели, чтобы я ходила к ним за солью, – достаточно было пары вежливых фраз при встрече. Они дали мне пароль от своего вайфая и вмонтировали на кухне новую духовку. Казалось, что мои опасения насчет излишней южно-итальянской «семейственности» были напрасны.
Как-то утром в квартире раздался звонок домофона. Мне не хотелось вставать из-за компьютера: переехала я совсем недавно, моего адреса еще никто не знал, а значит, почтальон прийти не мог – разве что свидетели Иеговы. Домофон промычал еще пару раз и затих. Через минуту моя входная дверь начала медленно открываться. Я окаменела, вцепившись пальцами в клавиатуру. Письменный стол стоял от двери слева, немного в глубине, и увидеть меня с порога было невозможно. Еще через пару секунд дом огласил крик синьоры Гуэрра: войдя внутрь снимаемого мной жилья, она ну совершенно не ожидала меня увидеть!
На ее вторжение, конечно же, имелись веские причины: развешивая на балконе белье, синьора упустила коврик, который зацепился за мой балкон и повис, рискуя улететь в сад. Дело требовало срочного вмешательства, а «срочно» и «вмешательство» – любимые слова итальянцев, когда речь идет об удовлетворении любопытства. «Эх, если бы только вы ответили на домофон!» – продолжала повторять синьора Гуэрра, обыскивая глазами гостиную. Она проверяла, действительно ли у меня так много книг, чтобы заполнить все те полки, которые при переезде я попросила освободить от никем не читанных собраний сочинений.
– Анна,