Илата и спутники последовали туда же. Сразу переулок произвел на приятелей настораживающее впечатление. Он был будто отрезан от улицы, по которой только что шли. Там – толпы людей, крики, смех, кружение и кривляние, движение платформ по дороге. Тут – ни единой живой души и ни одной платформы. Переулок точно вымер. И самое странное, что с улицы никто, ни один человек не свернул в него и даже не посмотрел в эту сторону. Шли мимо, будто переулка не существовало. Друзьям почудилось, что, переступив черту, они ощутили прогорклый воздух, яркое небо стало давить тяжеловесными солнечными лучами, выдавливая капли пота. Алуни сжалась, умолкла, точно некая сила захлопнула ей рот. Андрюха рядом с нею ежился, затрудненно дышал, напружинивал мускулы, казалось, раздавался в стороны, одновременно становясь толще и ниже ростом. Оглянулся на приятелей, проверяя, идут ли следом, не одни ли они с Алуни здесь. Увидав друзей, несколько взбодрился, даже вытянулся немного вверх. Между тем не издал ни звука. Молчал и Ванька с друзьями. Илата, замедлив шаг, также безмолвствовала.
Все вокруг представлялось безжизненным. Тишина в переулке, как на кладбище. Шум с улицы остался за чертой. Его точно отсекло от переулка. Друзья видели веселившихся там людей, но у них словно заложило уши. Так бывает, когда вдруг все переворачивается с ног на голову. И здесь, очевидно, был такой случай. Из невообразимой толчеи и гвалта шагнули в безлюдье. Конечно, это не переворот вверх тормашками, но явно какая-то неестественность. Неожиданно для себя обнаружили, что шли на цыпочках, крадучись, едва дыша, что их шаги по зеркалу тротуара не слышны. Дома по сторонам переулка не подавали признаков жизни. Это удручало. Приятели уставились на Илату, но та продолжала держать язык за зубами, шла все медленнее, пока совсем не остановилась вслед за Алуни и Раппопетом перед углом первого дома. И все сзади застопорились. Повернули лица к Малкину. Но тот тоже не понимал, что происходило, однако чувствовал, что должен расставить все точки над «i». Слегка наклонился к уху Илаты и с внезапной хрипотцой в голосе спросил:
– Куда мы попали? Почему переулок пуст? – Стрельнул глазами туда-сюда. – Где люди? Почему с улицы никто сюда не заворачивает? Все проходят мимо и даже не смотрят в эту сторону. Это тоже квартал Свободы, или мы переступили его границу?
В ответ Илата подняла палец, заставляя Ваньку замолчать. Прошептала:
– Слишком много вопросов. Тихо.
Ну, тихо так тихо. Малкин прикусил язык. Хотя куда еще тише можно быть! Никто не двигался, все замерли, ожидая непонятно чего. Хоть бы намек какой-то был от Илаты, чтобы развеять неопределенность. Но – ничего. Вот и жди, не зная, что за неизвестность их поджидает. Между тем по напряжению в поведении Алуни предстояло увидеть что-то не совсем обычное и, может, не очень приятное. Илата, правда, называла это рутиной. Но рутина вряд ли могла возбудить подобную надсаду в поведении. Рутина, как правило, кроме раздражения, вызывать ничего не должна. Но и достопримечательность, как называла Алуни, не должна возбуждать натугу. Тут определенно