дверь в тамбур захлопнулась, Цаца протащила подругу к окну в проходе и набросилась на нее, как коршун:
– Ты что? Обалдела? Зачем ты его так уделала? Парень нормальный, это ведь видно! Нельзя же убивать людей только за то, что ты им понравилась!?
Кнопа стояла на удивление тихо, опустив голову.
– Он же нормально проявил внимание! – продолжала тираду Цаца, – я знаю твои требования, и даже в твои драконовские правила он вписался! – Цаца резко выдохнула и уже с сожалением, тихо сказала, взяв Кнопу за плечи:
– Он был неприятен тебе. – Прозвучало как утверждение.
Та медленно покачала головой.
– Но что тогда? Я хочу понять…
Кнопа подняла на нее глаза полные слез, готовых вот-вот пролиться:
– Я не знаю…
Цаца с болью смотрела на подругу.
– Со мной в такие моменты что-то происходит… Я как будто деревенею…
– Ты вела себя так, будто тебя оскорбили в лучших чувствах.
– Да, я знаю. Но это единственное, что мне доступно в такие моменты. Не могу я ответить на симпатию вот так, сразу…
– Они должны доказывать ее тебе? – как бы размышляя протянула Цаца, – Но… ты не дала ему ни единого шанса, даже не улыбнулась, чтобы он понял намек, принял приглашение на такую изощренную игру… Бедный…
Кнопа вскинула глаза на Цацу:
– Я не специально! Но ничего не могу с собой поделать, – и снова опустила голову.
– Да, я никогда не видела тебя кокетничающей с кем-то. Ты всегда такая строгая, серьезная… – рассуждала вслух Цаца.
Кнопа только шмыгала носом и кивала.
– Ладно, все хорошо будет, – Цаца обняла подругу, – но я ведь не ошиблась, он понравился тебе? – и она хитро прищурилась.
Кнопа подняла на нее глаза и улыбнулась. Когда они вернулись в свое купе, по виду Кнопы невозможно было догадаться, что несколько минут назад из ее глаз текли слезы.
Паша и Жанна
Ромео и Джульетта или…
Джульетта и Ромео
Они познакомились в столовой телецентра «Останкино». Паша не смог оторвать глаз от застенчиво улыбающейся девчонки с косой челкой и аккуратными красными губками-бантиками. Она просеменила мимо него к дальнему столику у стены. Шаги мелкие, частые, так ходят японки в кимоно и сабо. Паша вдохнул обволакивающий, нежный шлейф духов, и сам не заметил, как оказался сидящим напротив нее с обалделой, глупой улыбкой и все еще держащим свой поднос с обедом на весу. Она подняла глаза, щеки вспыхнули мгновенно, зелень глаз стала сияющей, увлажненной. Он улыбался и смотрел, она отводила уже слегка напряженный взгляд.
– Павел… меня… Павел зовут, – протянул он, пытаясь поймать ее взгляд.
Возникла пауза. Сердце его бешено колотилось:
– Как вас зовут?
Снова пауза. Тут ее взгляд скользнул по зависшему в воздухе подносу. Побелевшие костяшки пальцев, сжимающие его так сильно, что