складки на животе, коих не было. Живот был то что надо – в меру подтянутый, но в то же время и слегка припухлый; у большинства мужиков при виде него слюнки текли – уж больно аппетитно выглядели эти округлости.
«Сеструха» же была симпатичной тридцатилетней блондинкой с короткой стрижкой и почти идеальной фигурой. Трудно сказать, соответствовала ли она «эталону» 90-60-90, но всё же грудь третьего размера и подтянутая – именно подтянутая, а не затянутая – талия вкупе с крепкими крутыми бёдрами неизменно приковывали к себе мужские взгляды.
На замечание старшей сестры она практически не обратила внимания – привыкла, по-видимому, – поэтому продолжила с прежним восторгом:
– Представляешь, француз, уже прилично за сорок, может, даже за пятьдесят ему набежало. Сидел прямо напротив меня и не столько в окно глядел, сколько меня разглядывал. Уставился, понимаешь, и глаз не отрывал. Только вот не нагло, как наши кавказцы – те прямо чуть ли не раздеть в автобусе готовы, – а очень даже прилично смотрел, без этой похоти, от которой всякое желание общаться с человеком пропадает. Экскурсия закончилась, все уже из автобуса вышли, я микрофон сворачиваю, а он всё сидит и смотрит. Я и не выдержала, взяла да по-русски ему прямо в лоб влепила: «Ну, чего уставился? Я никому не даю и тебе не дам».
Водитель наш, Николай, хороший мужик, жаль женатый, мне даже замечание сделал: «Нехорошо, Маргарита Ивановна, так с гостем разговаривать».
«Сама не знаю, Коля, что это на меня нашло, – отвечаю. – Прямо хоть извиняйся, но уж больно он меня своим разглядыванием достал». А француз этот сидит как сидел и только глазами хлопает. А глаза такие, что…
Маргарита замолчала и свернула тему. Начался обычный трёп между двумя любящими друг друга сёстрами. Аля большей частью рассказывала о детях. Поделилась своей гордостью: Иван, старший сын, грамоту на физической олимпиаде получил.
– Похоже, к техническим наукам у него душа больше лежит, – рассказывала она, пока сестра, поставив локоть правой руки на краешек стола и положив на открытую ладонь подбородок, внимательно её слушала, – хотя и читать очень любит. Дома давно всё перечитал, так повадился в районную библиотеку ходить и оттуда книжки теперь пачками таскает. Когда только читать их успевает. Ночью, наверное, как мы с тобой – помнишь: под одеяло с головой залезем и с фонариком читаем. Мама у нас фонарики отнимет, да только уйдёт, как мы ещё по одному из-под матраса достаём и опять читать начинаем.
И обе рассмеялись. Затем разговор о младшей дочке пошёл:
– Представляешь, ты Машке эти наушники новомодные привезла, так она в них спит даже. По французскому одни пятёрки – говорит, хочет переводчицей быть, как ты, у интуристов.
– Поганой эта работа стала, – задумчиво проговорила Маргарита. – Иностранцы нас за людей считать перестали, каждый второй думает, что ты дешёвка, и сходу в койку пытается затянуть. Не посоветую я ей это.
– Вот