наши мирские обсудим.
Владыка, не скрывая улыбки, согласился и добавил:
– Не ожидал тебя здесь увидеть, царевна. Словно кошка черная меж нами пробежала. А вере истинной с того разорение.
Софья склонила голову и лукаво улыбнулась:
– Я тебя тоже не ожидала увидеть, владыка. Про веру ты правду сказал. Сколько же пожарищ народ, одурманенный еретиками, примет. Сколько душ невинных сгорят в сатанинских ладьях.
Иоаким перекрестился:
– Согласен я с тобой, матушка царевна. Много ереси в земле нашей.
– Взять Тобольский уезд, так, почитай, сколько душ монах раскольник Даниил на реке Березовке в небо увел. Не успели стрельцы до пустоши добраться, предупредили раскольников. Везде у них свои люди, как паутиной державу нашу опутали. Воевода-губернатор не узрел близ себя предательства. А куда смотрел воевода? За карманом своим смотрел.
В глазах патриарха блеснули маленькие капельки слез. Ему стало нестерпимо больно за эти несчастные души невинно сгинувших женщин и детей.
– Была б моя воля, самого в тот корабль огненный загнал и спалил бы заживо, – с горечью произнес патриарх.
– Да что же ты говоришь, владыко, – Софья с ужасом посмотрела на патриарха.
– А что я говорю, – патриарх стукнул железным концом посоха о каменную плиту. – Пора бы скиты все затворнические извести, царевна.
На колокольне зазвенел благовест. В монастырском саду распустились яблони и пахло липой.
Софья с нежностью вдыхала удивительный аромат цветов.
– Как же хорошо здесь, владыко, а аромат какой чудесный, сердцу прямо петь хочется.
Патриарх посмотрел на пустившие цвет яблони и искренне улыбнулся.
– А душе как свободно! Век бы здесь провела, в красоте при Божьей милости да без забот. Уезжать не хочется. Сколько езжу в Троицу на богомолье, завсегда садом твоим дивным не устаю любоваться. А там что, владыко? – Софья указала на небольшие темные ящики под деревьями.
– Это ульи, царевна, – ответил патриарх. – Монахи медоносных пчел разводят. Я тебе пришлю медку здешнего, матушка. Пчела – Божье создание.
При упоминании меда и пчел сердце Иоакима смягчилось, и его речь сделалась такой же тягучей, как этот мед.
– Есть ли вести от царевичей, матушка? – спросил патриарх.
Софья кивнула:
– Есть, владыко. Петруша корабли свои строит на Плещееве озере, а царевич Иван опять занемог.
Софья вспомнила, как намедни царевич Иван, вновь сраженный болезнью, забился в припадке у трона перед самым заседанием Думы. Лекари тотчас же скрутили припадочного царевича и унесли прочь в его покои. Три дня его отпаивали разными отварами, лекари немецкие мази иноземные прикладывали. Встал царевич. Но не с лекарств и снадобий, а с Божьего соизволения. И вот опять болезнь протянула к Ивану свои костлявые руки.
– Помолись, владыко, сегодня за брата нашего. И я помолюсь.
– Да, трудно ему на царстве придется, – согласился патриарх, – однако не он себя выбрал. Господь ему ношу такую дал. Ну, да ладно, –