большой риск, что одинокий путешественник не сможет благополучно добраться по суше, если ему придется пожертвовать всеми предосторожностями ради скорости. Но Форенис не скупилась на гонцов. Она послала отряд из двадцати человек на мыс, с которого открывается вид на вход в пролив; они отправились с вестями, каждый по своему маршруту, и это многое говорит об их скорости и ловкости, поскольку не менее семи из этих проворных парней прошли с вестями без потерь, а из остальных, как говорят, выжило только трое.
Но об этом мы тогда ничего не могли знать, и шли дальше, полагая, что наше появление осталось незамеченным. Рабы на борту галеры были по большей части дикарями из Европы, и запах от них был настолько неприятен, что плавание потеряло всякую приятность, кроме того, ветер нес с собой бесконечное количество мелкого песка с какой-то извергающейся огненной горы, и мы стремились по возможности не задерживаться. Кроме того, если можно в этом признаться, не будучи чрезмерно униженным, несмотря на то, что благодаря своему священническому образованию я был научен стоицизму и знал, что все будущее находится в руках богов, я все же, по человеческим меркам, испытывал огромное любопытство относительно того, какова будет процедура моего собственного приема в Атлантиде. Я мог представить, как меня возьмут в плен при высадке на берег, и я предстану перед официальным судом, чтобы ответить за свое обращение с колонией Юкатана; я мог представить, как я сойду на берег неизвестным и незамеченным, и после положенного времени буду отправлен императрицей, чтобы приступить к новым обязанностям; но как меня примут на самом деле – об этом я даже не догадывался.
Однажды утром, на рассвете, мы подошли к вершине священной горы с отблесками вечных огней, стоящей за городом, и кнуты боцманов защелкали сильнее, чтобы эти агрессивные рабы придали галере последний рывок. Ветер был неблагоприятный, и парус нельзя было поставить, но и на одних веслах мы шли довольно резво, а бока священной горы становились все длиннее, и вскоре вершины пирамид в городе, башни высоких зданий, стали видны, словно плыли по сверкающей воде. Прошло двадцать лет с тех пор, как я в последний раз видел Атлантиду, и мое сердце затрепетало при мысли о том, что я снова ступлю на ее брусчатку.
Великолепный город вырастал из моря по мере нашего приближения, и с каждым взмахом весел берега становились все ближе. Я увидел храм, где меня впервые посвятили в мужчины, я увидел пирамиду, в сердце которой меня посвятили в малые тайны, затем (по мере того, как становились различимы более мелкие предметы) я различил дом, где отец и мать растили меня, и мои глаза затуманились от воспоминаний.
Мы остановились за белыми стенами гавани, как и полагается по закону, и рабы тихо пыхтели и всхрапывали над веслами. Для судов, стоящих в таком месте, как правило, предостаточно времени для ожидания, ведь капитан порта, как правило, настолько не уверен в собственном достоинстве, что ему приходится заставлять людей ждать, чтобы доказать им это. Но в нашем случае, похоже, нас ожидала лодка капитана порта. С двух башен