а на старого доктора.
Он поглаживал мою кожу, проводил кончиками пальцев по линиям ладони и надавливал на них, как будто пересчитывал годы, которые мне остались.
Я осознал, что больше не улыбаюсь.
Наконец мо-ду обратился ко мне по-английски:
– Тьма в одном шаге от вас.
Я вырвал руку, встал и пошел прочь. За спиной у меня Пирин со старым доктором принялись лаяться по-тайски из-за денег. Джесси хотел меня догнать, но я сорвался на бег и не останавливался, пока не отыскал переулок рядом со стадионом, где оставил «Роял Энфилд». Я вскочил на мотоцикл и промчался мимо Джесси. Он что-то крикнул мне вслед, но слова потонули в реве двигателя.
Еще никогда я не ездил на Пхукете так быстро. Местные дороги и сводки происшествий внушали мне страх даже в сухую погоду, и я старался более или менее придерживаться своей полосы и скоростных ограничений.
Однако в ту ночь сердце у меня колотилось от ужаса, и я что есть мочи гнал «Роял Энфилд» – сначала по длинной дороге из Пхукет-тауна, мимо пьяных туристов, которые хозяйничают на западе острова, все дальше на север, пока толстые фаранги с обгоревшими на солнце физиономиями и тощими девицами не остались далеко позади; на север, вдоль сочно-зеленых каучуковых плантаций, сейчас казавшихся чернее самой ночи, мимо деревень, которые появляются и исчезают так внезапно, словно они тебе просто привиделись, мимо золотых храмов, таких огромных, богатых и заброшенных, что их никак нельзя принять за видение – скорее за останки забытой древней цивилизации… Гнал, стараясь не сбить замечтавшихся местных жителей, не в меру самостоятельных детей и водяных буйволов, уснувших прямо посреди неосвещенной дороги, выжимая из старого мотоцикла все, что только можно, и уже не отличая рев дизельного двигателя от стука крови в ушах, потому что мне нужно было попасть домой, к семье.
Все окна в доме горели. Я оставил мотоцикл у крыльца и вошел. Стащил с головы шлем – волосы намокли и липли ко лбу, все тело было скользким от пота. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я понял, что в семье ссора.
– Она капризничает, – объявила Тесс.
Жена стояла над Кивой, а та, повесив голову, сидела за кухонным столом над раскрытой книгой. В углу Рори, полулежа в кресле, читал справочник с каким-то грызуном на обложке. Он явно предпочитал не вмешиваться.
– Отказалась сегодня работать, – продолжила Тесс. Кива и бровью не повела. – Не стала обедать. Тогда я попросила ее почитать, а она и этого не может!
– Жарко, – протянула Кива, сердито глядя на нас сощуренными глазами. – Постоянно жарко.
– Ах, так ты хочешь целыми днями валяться у бассейна? – язвительно поинтересовалась Тесс. – Тогда давай наймем прогулочную лодку, и ну ее, эту работу! Может, мне попросить официанта принести мороженого?
Она посмотрела на меня, словно ждала, что я что-нибудь скажу или позову официанта, но я только покачал головой.
– Я не говорила, что хочу мороженого! – возмутилась Кива. – Я только